«Все будет хорошо, братишка. Никто нас не съест, а попробуют – подавятся!»

Привычный вызов в тоне Шу и ощущение сестринских объятий помогло успокоиться. А может быть, он просто привык к присутствию темного шера Бастерхази. В конце концов, даже если Ристана и Бастерхази собираются избавиться от него прямо сегодня – вряд ли они решатся сделать это на глазах у короля и тысяч людей.

А ментальные амулеты надо будет обновить. Принц короны не должен чувствовать себя перед придворным магом, как кролик перед волком.

– …Да здравствует его величество! Слава королю! – крики горожан доносились словно сквозь толстый слой воды, и мелькнула мысль: неужели никто из толпы не видит этой черной тени, нависшей над королем?

Наверняка – нет. Или не видят, или привыкли. А плевать.

Собрав волю в кулак, Кай коротко взглянул в глаза шеру Бастерхази: «Тебе не запугать меня!» – и чуть не споткнулся от удивления. Темный шер не обращал на Кая ни малейшего внимания, он безотрывно смотрел на Шу… и он подмигнул ей! Тепло, по-дружески, словно обещая быть на ее стороне.

Подвох? Обман?.. Но иррациональный страх почему-то сменился спокойствием и уверенностью, что все будет хорошо.

Наконец отец остановился, и темный шер Бастерхази помог ему спешиться, а затем отступил, словно выцвел, стал неважным и незаметным. Каю вообще показалось, что на площади они остались вдвоем – он и отец.

Король улыбнулся, глядя на Кая. Протянул руку. Позвал:

– Идите сюда, дети мои.

Его голос донесся до Кая так отчетливо, словно не было тысячной толпы вокруг.

И Кай сделал первый шаг, второй… Он бы пробежал эти жалкие две дюжины шагов, как бегал когда-то давно – когда большой, сильный, надежный папа приседал на корточки и распахивал объятия для сынишки, чтобы поймать его, прижать к себе и смеяться вместе с ним… Кай еле справился с невесть откуда взявшимся детским желанием броситься ему на руки, обнять за шею…

Он прошел эти две дюжины шагов степенно, как подобает принцу, преклонил перед отцом колено и склонил голову. Присутствие Шу он ощущал спиной – сестра шла на полшага позади, как и велел барон Уго. Зачем, Кай уже не помнил, и это было совсем неважно.

Приветственные крики толпы смолкли. Стал слышен шелест листьев благоухающего у самых ворот каштана.

– Каетано, мальчик мой, наконец, – шепнул отец, поднял Кая с колен, обнял.

И тут же протянул руку Шуалейде – позволил ей поцеловать королевский перстень – и тоже привлек к себе, обнял. Всего миг он обнимал обоих своих детей, и Каю казалось: сейчас большой, любимый папа снова подбросит их обоих в воздух, поймает и закружит, и все будет хорошо. Всегда. Потому что они с Шу наконец-то дома.

А через секунду – ужасно короткую и невероятно прекрасную секунду – король развернул их обоих лицом к народу.

– Приветствуйте Каетано шера Суардиса, моего сына и вашего будущего короля! Приветствуйте Шуалейду Суардис, мою дочь и вашу принцессу!

Толпа взорвалась воплями, еще более громкими, чем раньше. И Кай впервые по-настоящему ощутил волну восторга и любви, исходящую от горожан. Эта волна щекотала, наполняла радостью и силой, и хотелось что-то очень хорошее сделать для этих людей.

– Это твой народ, мой мальчик, – тихо сказал отец, сжав его плечо. – Они уже любят тебя.

Кай хотел ответить что-нибудь значительное и подходящее к случаю, но не смог. Помешал комок в горле. И пустота в голове. Ни единого значительного и подходящего слова не осталось, все кончились на приветственных речах. И ширхаб с ними!

– Спасибо, отец, – шепнул Кай одними губами.

Король, держа Кая и Шу за руки, повел их сквозь расступившийся строй придворных к парадному крыльцу Риль Суардиса. От сладких цветочных ароматов у Кая кружилась голова… а может, голова кружилась от счастья: он наконец-то вернулся домой, и дома его ждали!

Светлые резные колонны, цветные окна, круглая серебряная крыша со шпилем, высокие башни по концам крыльев, широкие ступени темно-синего мрамора – Риль Суардис словно всплывал из глубин памяти, только почему-то казался маленьким. Или же просто кто-то вырос за тринадцать лет так.

Кай снова глянул на отца – глаза в глаза. Вровень. Показалось, на ресницах короля что-то блеснуло… Но нет, вряд ли. Строгое, резкое лицо Тодора Суардиса не позволяло заподозрить его в слабости и слезах.

Зато слуги, столпившиеся по сторонам от парадного входа, слез и не скрывали. Кто-то из женщин даже всхлипывал и сморкался в платочек. Наверное, они помнили, как Кай и Шу покидали дворец – но вот Кай их не помнил. Совсем.

Что ж, у него будет масса времени, чтобы узнать свой дом и своих людей заново.

Кстати, Народный зал, начинающийся сразу за холлом, Кай помнил. Этот недостижимо высокий витражный потолок, мраморные статуи и воркование голубей не раз снились ему. Именно тут король остановился.

– Через два часа в кабинете, а пока отдыхайте, дети мои.

– Как будет угодно вашему величеству, – поклонился в ответ Кай.

Официальный тон отца больше не страшил его: все равно в морщинках вокруг глаз, в улыбке он видел ту же любовь и радость. И за эту улыбку он готов был справиться с любыми трудностями. Подумаешь, интриги и покушения! Да он выйдет один на один с Мертвым, лишь бы отец гордился им!

Король ушел, сопровождаемый Ристаной и толпой придворных. Кай и Шу остались в Народном зале – оглядываясь и заново привыкая к пространству и роскоши дворца.

– Извольте следовать за мной, ваше высочество, – напыщенно провещал барон Уго, отвешивая Каю церемонный поклон. – Ваши покои рядом с королевскими.

– А покои Шуалейды? – спросил Кай, не трогаясь с места.

– Для вашего высочества подготовлены покои королевы Зефриды, – так же церемонно поклонился Шуалейде барон Уго. – Если позволите, вас проводит мой помощник.

Шу прикусила губу, явно подавляя желание пойти вперед всех, досконально проверить покои Кая и на всякий случай остаться с ним. Каю тоже совершенно не хотелось расставаться с сестрой – в родном доме он не чувствовал себя в безопасности.

– Энрике, Зако и Мануэль будут с тобой, – сказала она, больше чтобы успокоиться самой, чем для успокоения Кая. – Встретимся у его величества.

Кай лишь кивнул в ответ. На значительные, подобающие наследнику короны фразы уже не было никаких сил. Он устал так, что готов был рухнуть прямо здесь, на инкрустированные яшмой и опалом полы, и тут же уснуть.

Позволив барону Уго проводить себя и показать, где что находится, Кай велел всем покинуть комнату и упал на кровать. Ни расшитые шелком покрывала, ни расписные потолки, ни высокие, от пола до потолка окна с выходом на балкон, ни распространяющая умопомрачительные запахи еда не интересовали его так, как возможность хоть на полчаса закрыть глаза. Но Зако не позволил уснуть.