– Как думаешь, Крашенинников рассказал им про бомбу? – тихо спросил Жаров.

– Американцам? Не-е. Не думаю. Он нормальный парень.

– Он лжец.

– Да ладно. Кто из нас не лгал никогда? А он заботился о безопасности своих друзей, по сути.

– Что-то ты добреньким стал не вовремя, Саня. Завтра срок ультиматума истечет, и мы откроем огонь. Неподходящий момент для сентиментальности.

– А ты уверен, что это необходимо? – послышался голос.

Андрей и Александр повернули головы на север. По вырытой в склоне траншее медленно поднимался Евгений Сапрыкин.

– Абсолютно уверен? – дополнил он свой вопрос.

– Ты где был? – хмуро произнес Жаров. – Тебе что, укрытие не нужно? Или ты думал, что кто-то другой за тебя индивидуальный окоп будет рыть?

– А почему бы и нет, Андрей? Почему бы, например тебе, не вырыть за меня окоп? Ведь не я решил начинать войну.

– А-а, да с тобой вообще без толку разговаривать, – Жаров небрежно махнул рукой.

– Как раз таки со мной имеет смысл разговаривать. Так что давай поговорим, Андрей.

– Нет желания.

– Ну, это сейчас нет. А завтра может быть уже поздно. Ведь завтра мы пойдем убивать. И высока вероятность, что убьют при этом так же кого-нибудь из нас.

– Слушай, Анатольевич. Ты чего на мозги капаешь? – разозлился Жаров.

– Я предложил поговорить. Невзирая на твое желание. И хотелось бы, чтоб разговор этот был спокойным. Без эмоций.

– Я спокоен.

– Ты уверен?

– Еще пять раз меня об этом спроси, черт тебя дери, и может что-то изменится!

– Ладно, ладно, не кипятись, – усмехнулся Сапрыкин. – Я ведь не просто так спросил, насколько ты уверен в необходимости вооруженного столкновения с теми людьми. Мне просто не дает покоя одна вещь. Вот послушай, пока все считали Олю гражданкой Финляндии, ни у кого к ней претензий не возникало. Верно? Но как только вы узнали, что она американка, так сразу все изменилось.

– Сейчас это уже не важно, – проворчал Андрей. – Сейчас здесь целая куча американцев.

– Дай мне договорить. Несколько дней назад только это и было важно. Но тут мне придется устроить вам, ребята, экскурс в историю. Когда больше ста лет назад в Российской Империи случилась революция – Финляндия стала независимым государством. Там, как и у нас, вспыхнула гражданская война. Разные люди по-разному представляли себе будущее этого государства. И там, в Финляндии, всякие националистические отморозки стали одной из наиболее активных движущих сил. Такое часто случается в смутное время. И знаете, что они делали? Они убивали русских. Им было плевать, какие это русские. «Белые», «красные» или совсем аполитичные. Там убивали русских только за то, что они русские. И не только крепких взрослых мужиков. Русских учеников выводили из школ и расстреливали во дворе. Русских женщин, их детей, их мужей и престарелых родителей ставили вдоль стен и резали из пулеметов. Только за то, что они русские. Так националисты устанавливали свою власть. И они ее установили. Но им было мало этнических чисток в своей новой стране. Они постоянно отправляли вооруженные банды на сопредельную территорию. На территорию ослабленной революционными потрясениями, гражданской войной, интервенцией и тотальной разрухой Советской России. Они захватывали какие-то приграничные районы нашей страны, и нам стоило огромного труда выгнать их. Отбиться от них. Потом, мы вдруг решили, что мы достаточно окрепли и создали вполне боеспособную армию, и решили проучить недружелюбного соседа. Мы объявили им войну. Сложно назвать результаты нашей победой. Вроде мы добились своих целей, отодвинули границу от Ленинграда, но… Но это нам далось такой ценой, что победой едва ли это можно было назвать. Мы переоценили свои силы и недооценили силы той Финляндии. Очень скоро, на нас напал третий рейх. И не один он. Подвластная Гитлеру Германия потянула войной на нас почти половину покоренной ею Европы. И Финляндия была их союзником. Они долгое время помогали нацистам держать Ленинград в осаде, моря голодом жителей этого города.

– То есть мы к финнам не должны были хорошо относиться? – удивился Цой.

– Не говори чепуху, Саня. Все дело в том, что к концу войны у них хватило разума, силы и воли, чтоб прекратить свое сотрудничество с нацистами и повернуть свое оружие против них. У финнов хватило воли выгнать из своего правительства оголтелых националистов и спасти свою страну и народ от национальной катастрофы. И у них хватило разума и дальновидности, чтоб принять решение о том, что дальнейшие отношения с восточным соседом у них будут добрососедские. И это получилось. Получилось настолько, что ради безопасности своей подруги Крашенинников выдал ее за гражданку Финляндии, зная, что в таком случае ей здесь мало что угрожает. Точно так же, хорошие финны давным-давно прятали от погромщиков и убийц русских людей. Я привел вам этот пример, потому что в тысячелетних слоях истории человечества есть масса непростых страниц. Но опираясь только на черные страницы, будущего построить нельзя. Так скажи мне теперь, Андрей. Ты хочешь убивать американцев просто за то, что они американцы?

– Слушай, Анатольевич, совсем недавно ты сказал, что рано пока копаться в истории. Разве нет?

– Я ошибся, – усмехнулся Сапрыкин и развел руки. – Видишь, это ведь совсем не сложно, признать свою ошибку и сказать об этом вслух. Я ошибся.

– Не хочу я никого убивать, – вздохнул Жаров. – Но я так же не хочу каждый раз ложиться спать с мыслью о том, что однажды ночью они могут прийти в наши дома и просто заколоть спящих.

– Ага. Точно, – кивнул Цой. – Прямо как мы однажды, за ночь перерезали банду этой… Как ее… Русланы Горелой… Пока те под кайфом валялись в своей берлоге… Тьфу, аж вспоминать тошно.

– А еще, Анатольевич, не забывай про бомбу Крашенинникова, – добавил Андрей. – Я просто не вижу иного решения.

– Может ты его не искал? – покачал головой Сапрыкин. – Послушай, поиски чего-либо занимают гребаную львиную часть нашей гребаной жизни. И я прекрасно отдаю себе отчет в том, что найти хороших людей еще более трудно, чем, к примеру, верную подругу. А это, уж поверьте моему жизненному опыту, та еще задачка. Из разряда поисков четырехлистного клевера. Но начинать войну с людьми, даже не удостоверившись, что среди них могут быть и хорошие – это чудовищное преступление.

– Так ты, поэтому не женат, Анатольевич? – усмехнулся Цой. – Потому что подруги неверные?

– С неверными проще, Саня. Посылая их на хрен и ходя от них на сторону, совсем не чувствуешь при этом себя козлом. А не женат я потому, что отверг всех женщин, что меня любили.

– Почему?

– Потому что все женщины, которых любил я, отвергли меня.

– Я что-то не вижу в этом смысла.

– Саня, а на хрена ты вообще пытаешься в этом увидеть смысл?

– Ты никак опять прикалываешься надо мной? Это опять какая-то шутка?