– Хм! Тогда не знаю, что и предложить! – не стал Фредди скрывать собственное раздражение. – Пусть тогда учёные прячутся, что ли, когда мы в зоне отдыха появимся. У нас-то для этого всего несколько часов может быть в неделю, а всё остальное время зона – в их распоряжении.

– Ладно, по этому вопросу не нам решать… Давай вернёмся к должности сержанта.

– А чего возвращаться к этому раньше времени? – удивился принц. – Когда появится у меня возможность выбирать, тогда и подумаю. А-а… кстати! Вопросик у меня родился… Что случается с копией здесь, если там донор погибает?

Командир нахмурился и признался:

– Печальный вопрос… И как раз тот, о котором я тебе посоветовал пока не думать. Хотя сам не предполагал, что он прозвучит от кого-либо из вас так рано… Но отвечу честно: если донор погибает – копия перестаёт быть бессмертной и больше десяти раз не создаётся.

Вот она и обозначилась, бочка дёгтя в цистерне надежд и планов на великие свершения. Достаточно там, у себя дома погибнуть – и всё, крышка!

Правда, тут же мелькнула одна, вроде как дельная мысль:

– А нельзя вместо трупа подставить копию и пусть себе действует дальше?

– Нельзя. Копии рассасываются в родном мире донора.

– Вот незадача… загрустил Фредерик. – Тогда можно тут продолжить жить долго и счастливо. Или в ином мире… а?

– Есть сложности с доставкой, не забыл? Придётся для этого сформировать новый десяток, да так целиком в новом мире его и оставить. Пойдут на это все остальные? Да и сам бывший бессмертный? Остаться здесь – иные сложности. Солдат вынужден быть привязан к десятку. Итог – всё равно смерть. Либо согласиться на иной вариант: навсегда остаться в зоне отдыха Полигона. Крайний вариант – заняться наукой.

Они уже оба стояли возле кроватей, ожидая сирены побудки, и принц с досадой поглаживал лысую голову. Хотелось задать по такой интересной теме сотни вопросов, но он постарался выбрать самый существенный:

– И много таких «бывших» было в истории?

– Достаточно. Трое сейчас обретаются в безделье, иногда помогая советами да в испытании оружия. Двое перешли в штат научных работников. Остальные, около трёх десятков в общей сложности, ушли или уходят на задания и там складывают свои головы. Один такой есть во втором, параллельном десятке. Он там вместо стержня и второго сержанта…

– Слушай! А если он второй раз станет бессмертным?

– Никакого толка от этого, – поведал Эйро грустным голосом, – ни единой лишней жизни в последнем круге это не добавляет. Их потому и называют: воинами последнего круга посвящения. И, как правило, никто из них не стремится задержаться в этой жизни… Там – их уже нет, а здесь – только и можно, что войти в новый десяток и закончить существование после отправки на десять заданий. То есть они как бы пытаются пропеть свою последнюю, «лебединую песню»…

– Тогда последний вопрос, – торопился Десятый. – Почему оба десятка не высаживаются вместе в одну точку одновременно?

– Тоже есть ограничения: «домики» не могут появляться в радиусе меньшем двух километров друг от друга и делают это лишь единожды в истории каждого десятка.

Этот ответ действительно много пояснял. Ведь чего, казалось бы, проще, забрось сразу два транспорта в одну контрольную точку пространства, и любая задача станет выполнимой раза в три быстрей. А количество бессмертных станет расти вообще в четыре раза стремительнее.

Так ведь нет! Учёные до сих пор не могут справиться с капризными и своенравными «домиками»! Эти бронированные «трамвайчики» чуть ли не собственной волей обладают. Или те и в самом деле живые? А то и разумные? А вдруг и в самом деле, как вампиры, кровью своих пассажиров подкармливаются?

Прорисовался главный минус такой спаренной отправки. Десятки гибнут неравномерно. Один, более «проходной», сгорает в десяти боях за пятнадцать-двадцать дней. Второй – более сильный, берегут только для самых ответственных заданий. В результате он сгорает за месяц, а то и за два. Есть разница? И преогромнейшая! Ибо «слабачкам» выпадает изредка попасть в количественное русло ограничений для десятка более удачливого и сильного.

Все эти раздумья одолевали землянина уже на ходу.

Начался подъём. Пошёл четвёртый, финальный день подготовки к важнейшей воинской операции.

Внешне поведение обитателей дворца Сарсуэла почти не изменилось. Зато появилось несколько внутренних, невидимых неосведомлённым людям очагов напряжённости. Да и наследник стал больше просиживать у себя в кабинете, всё основательнее увязая в новое хобби. По крайней мере, именно так думали все, вхожие в королевскую резиденцию. Официальная версия новых увлечений Фредерика Астаахарского поддерживалась и раскручивалась на всех уровнях. И только несколько человек знали, а то и просто чуточку себе представляли всю подноготную размеренной, обычной на первый взгляд жизни.

Дело с поиском тайника, который оставил дальновидный диктатор Франко, стало постепенно продвигаться. По крайней мере, круг поисков заметно сузился, так как половина каминов в спальнях и стены рядом с ними уже оказались проверены. Мыслей, что так ничего не отыщется, не возникало. Ведь древний артефакт Люйч ещё ни разу не ошибался даже в своих намёках. Да и спешить с поиском секретных документов или доказательств не стоило. Лежали они, никем не тронутые больше чем полвека, значит, и за пару дней с ними ничего не случится.

Тогда как деятельность принца в ином вопросе требовала чрезвычайной осторожности, аккуратности и долготерпения.

Наблюдения и осмотрительная разведка, организованная наследником в собственном дворце, уже через несколько дней принесли определённые, пусть и не совсем ожидаемые результаты. Выяснилось, как работает предатель Анхел Луис Мечеро, какие при этом статуэтки и декоративные украшения использует и кто его конкретные душеприказчики. Удалось проследить, когда и как секретарь её королевского высочества сдаёт собранную информацию, с кем при этом общается лично, и даже какие средства получает в виде премиальных за свой труд иудушки.

Причём и в этом отношении шар из иной цивилизации оказался прав: Анхел работал в твёрдой убеждённости, что помогает поддерживать безопасность королевской семьи на максимально возможном уровне. Этакий парадокс! Получалось, что, прижав его в углу и набив морду (как это очень сильно хотелось сделать Фредерику!), ничего, кроме искренних обид и честного взгляда, он от предателя не добился бы. Тот был бы попросту уверен в своём благочестии и высочайшей преданности. Да и что мог подумать любой подданный, когда его чуть ли не с первых дней работы возле принцессы завербовали в службу государственной безопасности Испании?! Наверняка дело обставили кучей подписок и таинствами словесной клятвы «…не жалеть живота своего ради монархии в целом и любого представителя королевской крови в частности!»

Но, с другой стороны, если уж ты настолько лоялен самому королю, его первому наследнику и уж тем более принцессе Луаре – поставь их лично в известность о действиях иной силы, пусть формально защищающей интересы монархии. А двуликий Анхел – не поставил, не сообщил, не доложил. И продолжал уже пару лет собирать материал на всех, кто крутился в обслуге, кто был вхож в дом на правах друзей и кто непосредственно бдел в охране и в службе технической поддержки дворца. Знал, что многое снимается и записывается тайного, личного, а то и сугубо интимного в отношениях королевской семьи, и ханжески считал, что если об этом будет знать служба государственной безопасности, то все могут спать спокойно.