Парень понял, что допустил промашку, когда начал убегать от меня. Он думал, что я каким-то образом вычислил его и устроил ему засаду около столба. Теперь, вдобавок, он еще и проболтался. Вся его анонимность растаяла, как туман.

– Вспомнил! – вдруг сказал я и хлопнул себя по лбу. – Вспомнил, где я тебя видел! На фотографии около памятника Ленину! Тебя Ольга Андреевна держала под руку.

– А какая тебе разница, кого она держала! – с вызовом ответил парень, глядя на меня исподлобья.

– Ты чего такой ершистый и нервный? – усмехнулся я. – Это ведь я рискую жизнью, а не ты. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься, – сквозь зубы ответил парень. – Кровью умоешься, если не свалишь отсюда.

Он начал меня нервировать, как если бы я сидел в клетке, а он меня дразнил, показывая кукиш.

– Надеюсь, ты понимаешь, что теперь я сделаю все возможное, чтобы не умыться кровью? – произнес я, с недвусмысленными намерениями надвигаясь на парня. Впрочем, он оказался не робкого десятка и воинственно толкнул меня в плечо.

– Я тебе больше ничего не скажу! – едва ли не переходя на визг, крикнул он, напрягая чуть согнутые в локтях руки. – Скажи спасибо, что я тебя предупредил! Сваливай из Кажмы, у тебя нет выбора!

Мне снова пришлось толкнуть парня на ствол. Он схватил меня за кисть и крепко сжал ее, демонстрируя силу. Не скажу, что вывернуть его руку мне удалось с легкостью. Парень, стиснув зубы, застонал от боли.

– Не надо разговаривать со мной грубо, – предупредил я, склонившись над ухом парня. – Иначе я подумаю, что это ты собираешься умыть меня кровью. И тогда я начну защищаться. К примеру, вот так…

Сам не знаю, что это на меня нашло. Я схватил свободной рукой парня за горло и сдавил пальцы. Он дернулся, его лицо исказилось, его пальцы принялись судорожно царапать мое запястье.

– Понял, сынок? – удовлетворенно произнес я и несильно стукнул его головой в лоб, как делают алкаши, когда признаются в уважении друг к другу.

Только после этого я разжал пальцы. Парень словно переродился. Он сразу схватился за горло, стал отхаркиваться и массировать шею. От его агрессивности не осталось и следа. Он топтался по мокрому мху и смотрел на меня уже с испугом.

– При чем здесь я? – пробормотал он. – Я хочу тебе помочь…

– Так помоги!

– Уже помог! Тебе мало одного предупреждения?

– Кто мне угрожает?

– Я не знаю этого человека!

– Послушай, ведь я врунишек в два счета раскалываю!

– Я всего лишь предположил, что тебе может быть хреново!

– Предположил? А на основе чего ты предположил?

– Да что ты мне допрос устроил? Я, между прочим, тоже должен о своей безопасности подумать. Ты свалишь отсюда, а мне здесь жить!

– Давай я побеспокоюсь о твоей безопасности!

– Спасибо, лучше о своей побеспокойся. А я обойдусь без медвежьей услуги.

– Ну ты можешь хотя бы сказать, откуда мне ждать опасности?

– Не знаю!

– От Белоносова?

– Всё! Интервью закончено! – отворачивая от меня лицо, выкрикнул парень.

Я понял, что даже если снова начну душить его, он вряд ли скажет мне что-либо вразумительное. Он был уверен, что его откровения со мной куда более опасны, чем мои пальцы на его горле. К сожалению, у меня не было веских аргументов, чтобы разубедить его в этом. Раздосадованный, я сломал тонкую, как плеть, ветку орешника и, щелкая себя по ногам, пошел обратно. Когда я вышел на трассу, толпа школьников со свистом и восторженными воплями продиралась через лес где-то намного выше столба. Убедившись в отсутствии контроля, они безжалостно срезали дистанцию, на практике применяя знания о кратчайшем расстоянием между двумя точками.

– Будь все это проклято! – с отчаянием произнес мой доброжелатель, следом за мной выйдя на дорогу. Он смотрел на часы, и лицо его было искажено. – Какое я теперь время покажу?

– Это для тебя так важно? – спросил я.

– Важно!

– Ты что, кандидат на золотую медаль?

– Допустим. А тебе не все ли равно?

Я почувствовал себя виноватым. Но неужели директриса влепит кандидату на “золото” двойку? Глупость какая. Да она сама при первом удобном случае завысит ему оценку. Он же гордость школы! Объект для подражания! Элемент статистики, из которого складывается престиж школы!

– Не переживай, я что-нибудь придумаю, – пообещал я, но парень лишь махнул рукой и побежал по тропе.

Я записал его номер – “56” – в тетрадь и терпеливо простоял на своем посту еще полчаса, но мимо столба больше никто не пробежал.

Глава одиннадцатая. Конфетка

Будем рассуждать логически. Почему кто-то хочет меня прибить? Потому что я кому-то мешаю или для кого-то представляю опасность. Вероятнее всего, этот “кто-то” прямо или косвенно виновен в гибели Лешки. Убийца догадался, что нравственные проблемы учителя физкультуры мне ровным счетом по барабану, что я ищу того, кто испортил движок в “ниве” и забил медальку в замок ремня безопасности. Убийца понимает, что рано или поздно я докопаюсь до истины, и тогда придется либо подаваться в бега, либо опять идти на “мокруху”.

Предположим, о планах убийцы каким-то образом стало известно десятикласснику, кандидату на золотую медаль. И в его душе вдруг воспылал огонь благородства, и он решил известить меня о надвигающейся опасности. Правда, он утверждает, что очень боится за свою жизнь, и потому не подписался под запиской, не назвал мне человека, от которого исходит угроза, и вообще отказался со мной говорить. Все, как будто, логично. Но до тех пор, пока мы с кандидатом разговаривали в кустах, без свидетелей. Но затем мы продолжали разговор у столба, на глазах у полусотни школьников! И моего благодетеля вовсе не волновало, что он светился рядом со мной, как Васильев на сцене Большого театра; он был озабочен лишь результатом забега, который по моей вине стал плохим. Странно.

Мысленно благодаря директрису, которая вольно или невольно помогла мне найти автора анонимки, чем избавила от лишней головной боли, я неторопливо