– Считаешь это комплиментом, красавчик? – спросила медсестра, извлекая из шкафчика блестящий скальпель.

– Пока не нужно, Марья Григорьевна, – заявил доктор. – Это всегда успеется. Такие методы оставим на крайний, безнадежный случай. С чем пожаловали, больной?

– Укол обещали, доктор.

– Какая прелесть, – восхитился Карпенко. – Как вам это нравится, Мария Григорьевна? Герою требуется укол. Что ж, придется уважить, тем более что я обещал. – Доктор в кресле подъехал к столу, выдвинул ящик, захрустели лекарственные обертки. – Держите. – Он высыпал в дрожащую ладонь пациента две белые таблетки. – Вместо укола. Тот препарат уже закончился. Это кеторол, сильное противовоспалительное и обезболивающее. Выпьете завтра перед работой. Действует шесть часов. Потом примите вторую, если будет совсем невмоготу. А лучше потерпите и сделайте это послезавтра. Очень вас прошу… – Медик замялся, как-то странно глянул в глаза Алексея. – Не светите этими таблетками перед начальством, тихо выпейте, да и все.

– Спасибо, доктор, вы мне здорово помогли, – искренне поблагодарил Алексей и сконфуженно глянул на мадам, которая многозначительно облизнула губы.

– Чао. – Лекарь помахал ручкой. – Не болейте.

Время было детское, но измотанные люди уже засыпали. Охранники сидели у себя в каморке перед входом в барак, резались в карты. Иногда высовывались, корчили страшные рожи. По спальному пространству еще блуждали отдельные личности, похожие на призраков. На другой стороне прохода бывшие зэки тоже играли в карты. Видимо, имели поблажку от администрации.

Бортник уже посапывал, закрыв глаза. Ратушенко ворочался, кряхтел.

Алексей повалился на свою кровать. Таблетки он решил оставить на завтра, решил, что уж как-нибудь выдержит ночь.

Несколько минут Корнилов тоже ворочался, пытался представить мягкую перину вместо тощего матраса на скрипучих пружинах.

– Хреново, Алексей? – осведомился сосед.

– Хреново, – согласился Корнилов. – Словно кто-то втыкает иголки в фигуру.

– Зато думать ни о чем не надо. – Отставной мент из жемчужины у моря криво усмехнулся.

– Тоже верно, – согласился Алексей. – Голова избавляется от лишней хрени, а тело ею обзаводится.

Ратушенко хмыкнул. Шутка ему понравилась.

– Послушайте, мне сказали, что вы работали в харьковской полиции. Это действительно так? – вклинилось в беседу прерывистое бормотание.

Алексей поднял голову. В проходе, вцепившись костлявыми пальцами в дужку его кровати, мерцал невысокий тип с рыжими сосульками на голове и клочковатой бородой. На нем был заношенный свитер, украшенный подозрительными бурыми пятнами. Мужчина нервничал, сглатывал, косил по сторонам.

– А в чем проблема? Вы хотите что-то сказать мне? – Алексей нахмурился.

– Какая радость, коллега! Не ожидал, что встречу в этой глуши сослуживца. Я тоже – вот же совпадение! – работал в милиции города Харькова, Октябрьский район. Капитан Годзянский, может, слышали обо мне? А проживал на улице Первой Маевки, в частном доме, с женой, ребенком, собакой. Не приходилось бывать в тех краях? А вы не в Октябрьском районе случайно трудились, многоуважаемый? Как ваша фамилия? Мне по секрету сказали, что Корнилов. Не слышал про такого. А вы точно в Харькове работали? На какой должности, если не секрет, в каком управлении? А как там Михайло Иванович, полковник Потапенко? Работает еще или на пенсию давно турнули? Его же все менты в городе знают, он управление уголовного розыска возглавлял…

– Не жужжи! – бестактно перебил Алексей этого оратора и спросил: – Давно ты в Харькове не был, мил человек?

– Пару месяцев тому оттуда съехал, – проворковал собеседник. – Сокращения пошли, ты же знаешь. Я уволился по собственному желанию.

– Отвали, – заявил Алексей. – Давай, приятель, считаю до трех, и тебя здесь нет. Еще увижу ближе, чем за пять метров, принимаю процессуальное решение и надираю твою тощую задницу так, что ты не только сидеть, но и лежать никогда не сможешь. Итак, один…

Рыжебородого самозванца как ветром сдуло.

Ратушенко повернулся, с любопытством воззрился на соседа. Бортник приоткрыл один глаз.

– Что это было? – полюбопытствовал бывший одесский мент.

– А я знаю? – ответил Алексей.

– Ты точно служил в полиции Харькова? – Ратушенко как-то прищурился, в глазах заискрился огонек сомнения.

– Точно. А этот ханурик – никогда. Возможно, бывал или жил в Харькове, но уехал оттуда давно и жизнью города не интересовался.

– Поясни. – Ратушенко приподнялся, оперся на локоть.

– Что тут объяснять? Провокация, понимаешь? Борода, конечно, придает мужчине ореол загадочности, но это не тот случай. Может, Шаховский под меня копает, не понравился я ему, проверить решил. Нет в городском УВД Михаила Ивановича Потапенко. Да и в областном. Тем более полковника. Там все люди в таком звании наперечет. Да и с названиями улиц не все ладно. В мае все переименовали. Изрядный шум стоял по сему поводу. Он не мог не знать об этом, если бы там жил. Декоммунизация проходит в нашей стране, слышали? Октябрьский район – это теперь Новобаварский, улица Первой Маевки, дай бог памяти, Копыловская. Я внятно объясняю?

– Да ладно, чего взбесился, спросить уже нельзя, – миролюбиво протянул Ратушенко. – Все равно ты какой-то странный, Алексей. С чего бы Шаховскому под тебя копать?

Корнилов промолчал и отвернулся. Действительно, зачем Шаховскому под него копать? Разве что личная инициатива. Почуял неладное, интересно стало, почему этого парня бывшие коллеги решили припрятать и что он с этого может поиметь?

Осторожнее надо держаться.

Второй рабочий день до обеда ничем не отличался от первого. Толпа людей в сортире и умывалке. Работяги бродили как сомнамбулы, иных из ступора могла вывести лишь добротная затрещина. На парочку таковых охрана не поскупилась – какой ни есть, а будильник. Мол, быстрее бегаем, граждане трутни!

Кто-то ныл в умывалке:

– Будьте вы прокляты, где моя зубная щетка?

– Ершиком для унитаза почисти, – посоветовал ему добрый товарищ.

Где его взять, он совета не дал, но работяги развеселились.

На завтрак были поданы разваренные макароны, пожаренные на прогорклом подсолнечном масле, оставшемся, видимо, в хранилищах после развала Советского Союза. Есть эту гадость было трудно, но нужно.

Алексей украдкой проглотил анальгетик. Сегодня эта штука была актуальна.

Снова путешествие на двух грузовиках по землям, до тридцать девятого года бывшим частью Волынского воеводства Польши, высадка у обгорелого леса. Подгоняли охранники, орал прораб. Люди в рваных телогрейках тащили канистры с топливом для заправки бензопил.

Над лесом воцарились грохот и лязг. Из мокрых облаков тумана выплывали падающие деревья, люди, снующие между пнями и паданцами. Просека росла вглубь и вширь. Громыхал экскаватор, канал неумолимо приближался к лесу.