поддержки, чтобы убедить возможных арендаторов и долгосрочных кредиторов в том, что проект будет реализован. Если бы ему удалось получить акционерное финансирование, это, в свою очередь, позволило бы получить первичное ипотечное финансирование. Казалось, было мало сомнений в том, что проект может быть реализован, если мы обеспечим его финансированием за счет собственных средств. Я спросил его, что ему нужно.

"Мне нужен миллион долларов".

"Поможет ли письмо с согласием выделить миллион долларов на представление документов?"

"Так и будет".

Я вызвал своего секретаря и написал Хиршу гарантийное письмо на миллион долларов. В обмен на это он должен был выполнить работу, взять комиссионные и получить двадцать пять процентов от сделки. Конечно, у меня не было миллиона наличными; кассовый остаток Webb & Knapp составлял менее 400 000 долларов, но деньги я всегда мог найти.

Позже Хирш спросил, не буду ли я возражать, если в сделке примет участие кто-то еще. Я спросил, кто. "Билл Розенвальд хочет войти. Он один из Розенвальдов, владеющих состоянием Sears Roebuck. Его адвокаты и некоторые другие тоже присоединятся".

Я сказал, что все будет в порядке, и мы сократили свою долю до пятидесяти процентов. Позже к нам присоединилась вторая группа, включая Чарльза Мейера, строительного подрядчика, одного из выдающихся инженеров-металлургов в стране. Подрядная фирма Мейера, J. H. Taylor Construction, будет заниматься строительством. В группу, возглавляемую семьей Мейеров, входили некоторые члены фирмы Kuhn, Loeb и другие родственники. К тому времени, когда мы закончили с этими дополнениями, участие Webb & Knapp сократилось до двадцати пяти процентов, и проект продолжился. Однако по мере того, как здание все ближе и ближе подходило к завершению и окончательной сдаче в аренду, я обнаружил, что мои отношения с некоторыми из них становятся нерабочими. Они были спорными и постоянно пытались заблокировать или изменить мои собственные договоренности об аренде и продаже. Я решил, что лучше всего будет продать свою долю собственности или выкупить ее, о чем и уведомил своих партнеров по синдикату. Поскольку проект был явно небезопасным, я рассчитывал, что они выкупят меня. Полученные средства я мог бы использовать в другом месте.

Они сделали абсурдное предложение: предложили купить четверть доли Webb & Knapp за 500 000 долларов, но сказали, что если мы захотим выкупить их, то это будет стоить нам по два миллиона долларов за каждую из их четвертей. Поскольку в деле участвовали три группы, это означало, что они хотели получить за свои четверть-доли шесть миллионов долларов, но выкупили бы нас только за 500 000 долларов - двадцать пять процентов от того, за что они нам продали бы.

Я спросил: "Вы уверены, что имеете это в виду?"

"Именно это мы и имеем в виду".

Тогда я сказал: "Я хотел бы провести собрание всего партнерства, чтобы мы могли решить эту проблему".

Очевидно, некоторые из моих более хищных партнеров по Синдикату решили, что я зажат в других проектах и очень нуждаюсь в деньгах. Они решили, что могут взять нас. Они очень оперативно провели эту встречу. Наше собрание клана состоялось в адвокатской конторе Stroock & Stroock & Lavan на нижнем Бродвее. На этой конференции я обнаружил, что мои друзья и их юридические мозги сидят вокруг с ожидающим видом, но ничего не говорят. С горящими глазами они были похожи на волков, которые ждут, когда ягненок придет и ляжет, чтобы они могли его загрызть. Я был официально назначенным ягненком, и, чтобы начать встречу, я попросил их повторить свое предложение.

"Хорошо, - сказали они, - мы заплатим вам 500 000 долларов за вашу четверть доли. Мы продадим вам наши четверть-доли по два миллиона долларов за четверть-долю".

Я откинулся в кресле, оглядел группу и стал ждать. Они сидели и смотрели. Я хлопнул по столешнице и сказал: "Все, вы продались. Я возьму это".

На мгновение можно было услышать, как жуки-жужелицы грызут ковры Stroock & Stroock & Lavan; то, что я принял их вызов, было последним, чего ожидали мои "партнеры". Пока они все еще были ошеломлены, я указал рукой на юристов и сказал: "Давайте, оформляйте бумаги".

Они сказали: "Нам нужен депозит в размере миллиона долларов".

"Пусть это будет 500 000 долларов". Они согласились на это, потому что решили, что я не смогу собрать деньги. Таким образом, они получат 500 000 долларов или мои акции в предприятии в качестве залога под мою гарантию - и получат это просто так. Они были почти правы, но я согласился.

Теперь у меня была недвижимость, но я просто не знал, как с ней поступить, ведь все остальные проекты Webb & Knapp уже были синдицированы и ресиндицированы, так что денег на счету больше не было. Через несколько недель, в день, назначенный для закрытия сделки, у меня все еще не было денег. Я пришел на встречу в десять часов, и мои друзья уже были там и ждали. Я попросил продлить время, что обычно делается автоматически, но мне отказали, и я надел шляпу, сказав: "У меня целый день на закрытие, отдыхайте, ребята", - и вышел за дверь.

Пистолет был наготове, и таймер, который должен был выстрелить, начал тикать. Я уже испробовал все традиционные и ряд совершенно нетрадиционных методов поиска капитала, и все безуспешно. Теперь настало время самого прямого подхода, который только можно себе представить. Я отправился в банк "Чейз" без предварительной записи и вошел в офис Дэвида Рокфеллера. Отчасти потому, что я был полезен Рокфеллерам в качестве консультанта, но в основном потому, что он джентльмен, Дэвид Рокфеллер сразу заметил меня. Я сказал: "Дэвид, я хочу занять шесть миллионов долларов, и вот что я хочу с ними сделать и почему это хорошая сделка. . . . " Я рассказал о доме 1407 по Бродвею.

Рокфеллеру эта идея показалась хорошей. Он попросил меня обсудить ее с Джоном Скалли, и если тот сочтет, что это безопасно для банка, Чейз пойдет нам навстречу.

Я подошел к Джону Скалли, вице-президенту, отвечающему за недвижимость, Скалли посмотрел, послушал и сказал: "Думаю, все в порядке, Билл". Он поднял трубку и позвонил Рокфеллеру, чтобы тот благословил заем. Я объяснил Рокфеллеру, что деньги мне нужны в тот же день. Со своей стороны стола я услышал, как Скалли сказал: "Хорошо, я сделаю это", - и выписал мне чек на шесть миллионов долларов. На изготовление чека на шесть миллионов долларов даже в "Чейзе" уходит немного времени, но теперь тиканье, раздававшееся в моей голове