Утром француз снова проснулся раньше Женевьевы. Вообще время было ранее, и он, ощутив, что лето уже заявляет свои права, а ноги его почти не беспокоят, тихонько оделся и пошел к речушке, еще недавно скованной льдом. Она и сейчас была холодной, но это приятно бодрило обнаженное тело.

Женя проснулась в одиночестве и, решив пойти проветрить голову, пошла к реке, где всегда было тихо и спокойно. Утро разогревалось и становилось теплее. Но как оказалось, там она была не одна.

Долго находиться в такой воде все-таки было невозможно, поэтому Этьен, сделав несколько заплывов, стал грести к берегу, где увидел своего друга… а может, уже и не друга.

– Костя? – его голос звучал чуть сипло. – Ты меня искал? – спросил он, неловко прикрываясь руками.

– Нет, я… прихожу сюда иногда подумать. Вылезай из воды немедленно, ты застудишь колено, – строго велела она, поднимая с земли его одежду. – Потом тебя будут мучить боли. И о верховой езде надолго забудешь.

Справедливо рассудив, что Женя не стала бы о нем заботиться, будь Этьен ей безразличен, тот улыбнулся и поспешно выбрался из воды.

– Не переживай, со мной все в порядке, – заверил он, натягивая рубаху. – Костя, ты на меня не злишься? – в лоб спросил он.

Женя смущенно покачала головой.

– Нет, не злюсь. Скорее меня самого терзают и сомнения, и противоречия. Я сам себя не понимаю. Но на тебя я не злюсь, честное слово.

– Какого рода сомнения? – в душе Этьена затеплилась надежда, но он не позволил себе с головой окунуться в это чувство, сохраняя пока рассудок.

– Всякие… вчерашний поцелуй был чем-то невероятным, – призналась Женя, покрывшись мурашками от одного воспоминания.

– И… ты хотел бы повторить его? – спросил Этьен, шагнув к ней еще ближе.

От мысли, что такое возможно, он ощутил сладкий трепет в животе.

– Не знаю… – пожала она плечами. – Возможно. А может и не стоит. Грешно это…

– А что тебе сердце говорит? – спросил Этьен, накрыв ее грудь теплой ладонью, ощущая, как бьется ее сердце.

– Я не опытен в этом, я привык слушать голос разума, – призналась Женя, дрожа.

– Я ведь обещал, что не буду на тебя давить, и я не изменил своего решения, – Этьен говорил спокойно и успокаивающе. – А грешно или нет – это понятие философское. Плохим является только то, что мы таковым считаем.

– Ты так вольно трактуешь понятие греха? – изумилась Женя. – Как же так можно?

– Это не я, меня так учили, – пожал плечами Этьен. – Если говорить о главных грехах, таковым считается блуд, но религия не запрещает близости с дорогим твоему сердцу человеком.

– А я значит, уже дорогой вашему сердцу человек? – удивленно спросила она.

– Конечно! – Этьен тоже удивился, ведь полагал, что это очевидно. – Ты мне очень дорог, Костя. Как никто и никогда, – ему ужасно хотелось назвать ее по имени, но он понимал, как это опасно. Впрочем, и их объяснение со стороны выглядело не менее опасным.

– Но почему? Только из-за того, что я спас вас? Но это лишь благодарность, не больше…– пробормотала она смущенно.

– Природу чувств трудно объяснить, – улыбнулся Этьен. – Дело не только в спасении. Мне хорошо с тобой, интересно. Я много понял о своем отношении к тебе, когда ты был на поле боя.

– И что же именно ты понял? – пролепетала она, пораженная его откровенностью.

– Что очень боюсь тебя потерять, – честно признался Этьен. – Что у меня болит за тебя сердце, когда я не знаю, в порядке ли ты.

– Вот как… – выдохнула она, совершенно изумленная. – Это… я даже не знаю.

– Прости, я снова тебя пугаю и давлю на тебя, – Этьен отступил и, виновато улыбнувшись, стал собирать свои вещи, чтобы возвращаться в лагерь.

– Поцелуй меня, – вздохнула Женя, собрав всю свою решимость. – Мне нужно понять.

Резко выпрямившись, Этьен несколько секунд изучающе смотрел на нее, а потом бросил свои вещи, шагнул навстречу и, обхватив ладонями ее лицо, прижался к губам поцелуем.

Женя сама не ожидала от себя того жалкого всхлипа, который вырвался из ее груди прежде чем француз закрыл ее рот поцелуем. А потом колени обмякли, она буквально повисла на Этьене, неумело и неловко отвечая на поцелуй.

Моментально отреагировав, он обхватил девушку за талию и крепко прижал к себе, не позволяя упасть. Но такая реакция – яркая и эмоциональная говорила лучше любых слов. Этьен старался мягко вести в поцелуе, не слишком углубляя его, чтобы не напугать. А Женя безропотно ему подчинялась. Тому как он вел, как он держал ее и прижимал к себе. И она ощущал горячий жар его тела, так близко от своего собственного.

Это не могло пройти бесследно, и скоро Этьен ощутил концентрацию жара внизу своего живота, что заставил его прерваться.

– Не будем торопиться, Женя, – севшим голосом сказал он, погладив ее по щеке.

Едва ли Женевьева сразу поняла, что сказал ей Этьен. Щеки у нее снова пылали, руки тряслись, и она не знала, что ответить. Потом кивнула, ощущая себя пьянее, чем от фляги спирта.

– Тебе лучше присесть, – решил Этьен и стал усаживать ее на траву, придерживая за плечи. Сам он опустился рядом и прижал Женю к себе. Она была обескуражена такой реакцией и немного растеряна.

– Что же это получается… – хрипло прошептала Женя, приходя в себя. – Выходит, что ты мне тоже… небезразличен.

– Ты так говоришь, словно я чумной или прокаженный, – Этьен взял ее руку и коснулся ее губами. – Разве это плохо, когда двое людей нравятся друг другу?

– Нет, я не это имел в виду. Прости, Этьен, я не хотел обидеть, – тут же сказала Женя, позволяя ему целовать руку.

– Ничего. Я понимаю, что все это странно для тебя и ново, поэтому и не прошу спешить, – успокоил ее Этьен, мягко улыбнувшись. – Как ты? Нам пора возвращаться, пока нас не хватились?

– Пора бы, солнце уже встало, все наверняка проснулись и скоро накроют завтрак, – согласно кивнула она, понимая, что Этьен прав.

– Давай, я помогу тебе подняться, – Этьен встал первым, торопливо оделся и протянул Жене руку, чтобы помочь.

Женя поднялась, ощущая еще нетвердые ноги, и была благодарна Этьену за его помощь и поддержку. До границы лагеря Этьен ее вел, приобняв за талию, но потом просто взял под руку, чтобы довести до госпиталя.

Княжна не противилась тому, что тот держит ее за талию и за руку, хоть это и было в высшей степени интимное прикосновение.

– Мне нужно подумать об этом всем как следует, – сказала ему Женя.

– Хорошо, – у госпиталя Этьен ее отпустил. – Ты переберешься в свою палатку? – спросил он, понимая, что в этом есть смысл – Жене так удобнее, там все ее вещи.

– Да, так нам обоим будет удобнее. – Женя кивнула, одеваясь. Рука уже почти не болела и двигалась нормально. Она надела свой рабочий фартук и повернулась к Этьену.