– Хорошо, – Этьен стал прикладывать больше силы и, убедившись, что Женю все устраивает, скоро хорошенько стегал ее веником.

И хотя веник гулял от плеч до пяток – только травмированную руку француз обходил – сам он, почти не осознавая этого, смотрел только на ягодицы Жени. Под ударами веника они мерно розовели, словно яблоки под летним солнцем.

– Боже как хорошо… – простонала довольно Женя, подставляя под веник спину, уже забыв обо всех своих страхах и тревогах.

Голос Жени действовал на француза магически, Этьен ловил себя на том, что буквально пожирает взглядом обнаженное тело, и, стыдя себя за порочные мысли, снова старался сосредоточиться на процессе.

Лежа с закрытыми глазами, Женя ощущала, что из нее с каждой каплей пота выходит болезнь и дурнота, а сама она наполняется силой и здоровьем. Разомлев, она подложила руки под голову, повернув лицо к Этьену, и блаженствовала.

– Костя, как вы? – пришло время Этьена беспокоиться, когда та затихла, и даже перестала вскрикивать от ударов веника. Он навис над ней и коснулся пальцами ее щеки, ловя себя на желании коснуться ее влажных и порозовевших губ.

– Просто замечательно, Этьен, не останавливайтесь, прошу вас, – простонала ему хрипло Женя, совсем расслабившись и не открывая глаз.

По-своему поняв это предложение, Этьен коснулся ее губ легким поцелуем, но потом резко отпрянул и принялся стегать Женю, словно ничего и не было.

Женевьева открыла глаза, сразу покраснев щеками и сбившись с дыхания от волнения. Но заметно это не было – она и так от жара была красной, как свекла. Это уже второй раз, когда Этьен так себя ведет, и Женя не знала, как ей реагировать.

В глаза девушке Этьен не смотрел. Он работал веником, а когда немного утомился, сел на полок и уставился на пышущие жаром камни. Его собственные уши тоже пылали, а мужское естество начало заявлять о себе.

– Я пойду, обольюсь, – предупредил он, бочком выходя из парилки.

Женя не могла не заметить, что между ног у Этьена все было более чем хорошо. Этот вопрос она изучала уже и с анатомической точки зрения, по учебникам, и шутки в мужских компаниях часто были непристойными и часто вертелись вокруг предмета их гордости или кое у кого – разочарования. И тот факт, что его, Этьена, мужское достоинство…кхм, реагировало, видимо на нее, на Женю, заставлял ее смущаться сильнее, чем когда-либо в жизни. Княжна была в полнейшей растерянности. Она кивнула французу и, пользуясь тем, что он вышел, сама облилась водой, и принялась торопливо намываться жесткой мочалкой.

От обливания ледяной водой Этьену стало значительно лучше – его мужская природа поутихла, зато тело было полно сил и бодрости – баня и правда обладала чудодейственным эффектом. Он хотел было вернуться, но на пороге замер, искоса наблюдая, как мыльная пена скользит по коже девушки. Теперь он больше не видел в ней военно-полевого хирурга, теперь перед ним была бесспорно Афродита, рожденная из морской пены. Этьен понял, что пропал. Он влюбился по уши, окончательно и бесповоротно. И теперь не знал, что ему делать.

– Вам помочь? – деликатно предложил он, покашляв и видя, что девушка уже почти закончила и повернулась спиной.

– Нет, не стоит, я уже почти закончил, – ответила ему Женя, хоть и здорово ощущала себя не в своей тарелке. Она ловко прикрылась купальной простыней и завернулась в нее, словно в плащ. Она пыталась убедить себя, что все нормально, мужчины не стесняются друг друга в бане. Но вот если бы не этот поцелуй… Стоило ли поговорить с Этьеном о происходящем?

Она выскочила в предбанник, не желая смущать Этьена еще больше.

Не настаивая на своем предложении, виконт тоже помылся, ополоснулся чистой водой, а потом, по примеру Жени, завернулся в простыню.

В предбаннике их уже ждал легкий перекус и ягодная настойка. Василий предусмотрел все.

Они поели, завернувшись в купальные простыни и остывая после бани. Выходить разгоряченными на улицу пока не следовало.

– Ну как вам, Этьен? – спросила его Женя, пытаясь отвлечься от сумбура в голове.

– Очень хорошо, – честно признался Этьен, смакуя настойку. – Константин, скажите, не слишком самонадеянно с моей стороны будет предложить выпить брудершафт? – спросил он.

– Учитывая сколько мы знакомы и в каких обстоятельствах – нет это не самонадеянно, – ответила ему Женя, несколько растерявшись.

– В таком случае, – Этьен наполнил их рюмки и продвинулся к ней, подняв руку, так, чтобы она могла не использовать больную руку.

– За мир и дружбу, – предложила тост Женя, переплела их руки и опустошила свою рюмку.

Выпив настойку, Этьен опустил руку и расцеловал ее в щеки, а потом сам не понял, как прижался к ее губам. Этот поцелуй вышел коротким, но не заметить его было невозможно.

Женя ощутила, что от поцелуя бежит жар по венам куда сильнее, и выдохнула, открыв глаза.

– Этьен…

– Простите… прости, – Этьен сделал глубокий вдох и кинулся, как в омут с головой, понимая, что обязан быть честным перед своим, как минимум, другом. – Костя, я должен признаться… Возможно, вас это оттолкнет… Словом, я испытываю к вам не совсем платоническое влечение, – выдал, наконец, он, прямо глядя в глаза Жени.

Женя была ошарашена. Это было из разряда самых откровенных французских любовных романов. И она, честно говоря, не ожидала подобного, до самого этого момента запрещала себе верить в это.

– В смысле… не платоническое? – прошептала она, широко раскрыв глаза.

Этьен вздохнул и прикусил губу. Раньше ему не приходилось объяснять такие вещи, но все было сложнее, и пришла пора признаться во всем.

– В смысле, я чувствую к вам… Я знаю, что вы девушка, Костя. Точнее, наверняка вас зовут иначе, но это не важно. Вы украли мое сердце давно, и я мучился, пока считал вас мужчиной, но боги оказались милостивы. Я понимаю, в какое неловкое положение я вас ставлю, более того, какой опасности подвергаю, но прошу, простите меня, что я не признался вам раньше!

– Вы… знаете? – выдохнула Женевьева, понимая, что тот имел в виду. Это ошарашило ее еще сильнее, и она тут же плотнее закуталась в простыню, понимая, что натворила.

Ее снова залила краска, она сбилась с дыхания, и ощутила и неловкость, и что-то вроде возбуждения. Стыд жег ее, и она ощутила себя просто дурой. Зачем только она все это затеяла?

– Константин, я понимаю, для вас это шок, и мне нет оправдания, я должен был отказаться от похода в баню, – Этьен все же отвел взгляд, снова сбиваясь на "вы". – Но мне не хотелось бы жертвовать нашей дружбой, поэтому я все же осмелюсь спросить – вы согласны продолжить наше общение? Вы мне очень дороги, Костя, – негромко сказал он, снова подняв взгляд на врача. Этьен уже пожалел, что открыл рот. Пожалел, что соблазнился этим походом, поддался, забыл о чести и достоинстве. Если брат девушки вызовет его на дуэль, он даже не посмеет стреляться, просто позволит убить его, как паршивую шавку.