Георгий, познакомься, это Лев. Лев – это мой сосед Георгий.

Кажется, я закипел.

– Твой парень? – игнорируя меня, самоуверенно спросил у Есении Додислав.

– Ага! – кивнул я и развернулся к полторашке. – Пойдем.

Кирюха глубокомысленно молчал, но когда я осторожно подхватил Есению за талию и повел за собой, насмешливо выдал, взглядом указывая на вейп:

– Минздрав скоро задолбается предупреждать.

Полторашка закипала, я чувствовал. И сам ходил по тонкой грани между думающим человеком и ревнивым ослом.

И когда дверь подъезда за нами закрылась, она не выдержала:

– Это что сейчас было?

– Я спас этого замечательного человека от твоего фирменного проклятия, – любезно так прогремел я. – Жалко парня. Пойдем, не стой столбом, тебе еще спор проигрывать, фирму закрывать. Давай, шагай.

– Ну ты…

– Ну я, я, пойдем, Кирюхе не терпится познакомиться с Анфисой.

– Ну, ладно, – прошипела ведьма.

Развернулась на пятках и дунула наверх.

Кирилл подошел ко мне, опустил руку на плечо и иронично напомнил:

– Ты еще ничего не решил, да, Лева?

Кто-то зарычал… Возможно, это был я.

Глава 21

Лев

Друг мой хмыкнул, жестом пропустил меня вперед и достал свой мобильный. Отправил кому-то сообщение, выдохнул, размял плечи, как перед боем, и нацепил на лицо свою лучшую улыбку.

Кир первый переступил порог дома, я шел следом. Полторашка шипела где-то в гостиной, а нас встретила ОНА. Анфиса.

Я присмотрелся и умилился. На вид ей было чуть больше тридцати. Маленького роста, возможно, чуть выше Есении. Темные кудрявые волосы были собраны на макушке, но меня поразил ее взгляд – пронзительный, словно она с порога сканировала нас с другом, но при этом теплый, домашний. От нее веяло уютом, деревенским домом и бабушкиными пирогами.

– Входите! – величественно пригласила нас Анфиса, при этом почему-то не отрывая взгляда от меня.

Вспомнились слова Кирюхи в машине. Сейчас эта ведьма точно приворожит меня к венику, и буду я совсем дурной.

– Премного благодарны, – взял на себя роль парламентера Кирюха, – я Кирилл, а это мой друг Лев.

– Я знаю, – просто ответила Анфиса, – тот самый Лев, который ни во что не верит.

– Почему не верит? Верю. Мы вообще с Кирюхой очень верующие. Старообрядцы мы. Веруем в Перуна, ему же и поклоняемся, – галантно ответил я.

– В кого ты там веруешь? – в проеме возникла недовольная моська полторашки. – Фиса, не слушай его, он болтун и сказочник.

– Да нет, – тепло улыбнулась Анфиса, глядя на меня, – романтик он. Сердце доброе.

– А морда злая! – припечатала меня кнопка.

Кирюха заржал, прикрыл рот кулаком и отвернулся к стене.

– Морда, полторашка, у собаки.

– И у льва! – не сдавалась она.

– Есения, вот ты, как знаток фауны, мне скажи, а у змеек лицо или морда? – завелся я.

– Не знаю, ты у нас царь зверей, – пробурчала она.

– Есения, – перебила нас Анфиса, – предложи гостям чай.

– Не предложу, пусть дома пьют!

– Я из ее рук ничего есть не буду, – предупредил я, входя в гостиную.

С моего прошлого визита тут многое изменилось. С пола исчезла пентаграмма, а на ее месте появился светлый ворсистый ковер. Из открытого окна комнату заливали солнечные лучи, попадая на стол. Судя по тому, что на столешнице лежал планшет, несколько альбомных листов и колода карт – это и было рабочее место Анфисы.

У стены стоял большой, мягкий диван, на который мы с успокоившимся Кирюхой и упали, ожидая, что нас ждет дальше.

– Кирилл, я думаю, что карту я составляла для вас, – утвердительно заявила Анфиса, – присядьте за мой стол.

Друг поднялся, уселся на стул, а Анфиса протянула ему увесистую папку. Друг нервно хмыкнул, открыл и начал читать, а я не знал, чем заняться, поэтому решил побесить кнопку, которая стояла у стены, надутая как мышь на крупу. Она сложила руки на груди и кусала губы.

Я за секунду вспомнил их вкус и снова завелся до зайчиков, уже не обращая внимания ни на Анфису, ни на серьезного, как наш майор, Кирюху.

Есения посмотрела на меня, ее глаза снова по-ведьмински сверкнули, а щечки порозовели. И дыхание сбилось, я видел.

Мы встретились взглядами, и я вдруг словно физически ощутил себя в лодке.

В океане.

В ураган.

Штормило так, что голова закружилась.

Глазки кнопки тоже затуманились, а губки приоткрылись. Она этим взглядом вызов моей выдержке бросала. А меня терпением и выдержкой природа обделила. Собственно, вообще щепотку отсыпала.

Я улыбнулся, полторашка тоже. Приподнял бровь. Она повторила мой жест.

Я расслабленно откинулся на спинку дивана, полторашка спрятала руки в карманы черных брюк и задиристо задрала вверх свой нос.

Нам никто не мешал. Казалось, что мы в комнате наедине остались, а кто-то еще и кислород с собой забрал.

Мне стало жарко, а в горле пустыня образовалась. Только вот пить я не хотел…

В чувство меня привел нервный кашель Кирюхи. Глаза у моего друга стали как у мопса – круглые и навыкате. Он сглотнул, а потом непривычно растерянно протянул:

– А можно…

– Конечно! – величественно кивнула Анфиса. – Есения, Лев, сходите в кухню, попейте чай.

– Кирюха? – вскинулся я.

– Чайку попей, тебе сказали, – отрезал он.

Анфиса его загипнотизировала, пока я на кнопку пялился? Никогда Кирюху в таком состоянии не видел! Хотя нет, однажды видел. Давно. Года три назад.

Я подозрительно покосился на Анфису, но она лишь подняла одну бровь, напоминая о своей просьбе.

– Где кухня? – отрывисто уточнил я, окончательно окосев.

– Пойдем, – с видом победительницы пропела Есения.

Пришлось идти за ней, но я не терял надежды подслушать.

Кнопка же, коза вредная, плотно закрыла дверь сначала в гостиную, а потом и в кухню.

– А что это у вас такое лицо, товарищ опер, словно у вас камни из почек выходят? – ехидно поинтересовалась она.

– Думаю вызвать маски-шоу с собаками и проверить вашу квартиру на наличие запрещенных веществ в воздухе, – так же «мило» ответил я.

Иначе почему нас с другом так накрыло?!

– Просто признай, что ты проиграл.

Я подошел к ней вплотную и навис сверху. Кнопка задрожала, запрокинула голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

Я не смог отказать себе в удовольствии протянуть руку и взять ее за подбородок. Медленно наклонился к ее лицу, кожей чувствуя, как ее дыхание сбилось, и прошептал ей в губы:

– Я не проигрываю, Есения. Никогда. Но иногда, чтобы победить по-крупному, нужно уступить в мелочах.

И в тот момент понял, что проиграл в битве со своими чувствами, совестью, принципами и взглядами. Ей проиграл.

Есения выдохнула, перевела взгляд на мои губы и сглотнула.

Сцепил зубы и с