потерял самообладание и ударил ее. От пощечины Инга Бритт упала в кресло. Посмотрела на меня с презрением, хотя ей наверняка было больно. «Ну ладно, беру свои слова назад, – сказала она. – Драться ты умеешь. С беременными женщинами». Дальше я не стал слушать, выбежал вон из дома и пошел к Шепелявому Эрику, к водке и покеру. Остальное тебе известно.

Альф допил свой грог.

– Мне пора. Скоро мой поезд.

– Пожалуйста, давай снова встретимся, – произнес я умоляющим тоном. – Ты должен рассказать мне всю историю. С эксклюзивным правом на публикацию.

Альф втянул голову в плечи, выставив кулаки, словно защищаясь. Вероятно, так он выглядел на вершине своей боксерской славы.

– Я возвращаюсь в город, чтобы повстречаться с товарищем по школе. Нам надо кое-что обсудить. После этой встречи, возможно, я тебе и расскажу. Созвонимся. Пока!

Альф Экман ушел, а я почувствовал, как навалилась бесконечная усталость. Моя официантка уже стояла со счетом наготове, я заплатил и поплелся прочь. Забирая в гардеробе сумку, плащ и пишущую машинку, я пришел к единственному разумному решению.

Зачем мне торопиться назад, чтобы тем самым доказать всем свою неудачу?

С таким же успехом я могу заночевать в Эслёве и отправиться назад утренним поездом.

В отеле нашелся вполне приличный одноместный номер, и я рухнул на мягкую постель. Несмотря на усталость, я все же никак не мог заснуть после всех событий дня.

Мне представлялся Альф, стоящий в боксерской позе и размахивающий правой рукой с тремя обезображенными пальцами.

Пишущая машинка, стоявшая на единственном стуле, напоминала мне об угрызениях совести.

Я вылез из постели и достал листы бумаги. Отчет будет, однако я последую приказу Редактора. Ни слова об убийстве. С другой стороны, это полнейшее безумие – ведь я скрываю оглушительные новости!

Иногда у нас случаются моменты озарения. У меня он наступил в одиноком гостиничном номере в Эслёве.

Альф Экман превратился в сборщика свеклы из Емтланда, недавно вышедшего из тюрьмы, где он отсидел за избиение жены. Вместо ресторана возник барак в поместье. Мой герой стал рассказывать о своей внутренней борьбе. Получилось прекрасное батальное полотно с эмоциями, символикой и даже некоторыми литературными амбициями. С чувством законной гордости я позвонил Торстенссону и надиктовал ему текст.

Хуго Сундин подхватил мелодию и, сам того не зная, оказался совершенно прав в выборе заголовка:

Наш репортер под видом сборщика свеклы

о людях в лагере:

НЕЗАБЫВАЕМАЯ ВСТРЕЧА С ЧЕЛОВЕКОМ,

ПЫТАЮЩИМСЯ СБЕЖАТЬ ОТ СВОЕЙ СОВЕСТИ

Когда в пятницу утром я появился в редакции, на меня уставились, как на тень отца Гамлета.

Вчерашние события, а также в какой-то степени алкоголь, привели к тому, что я проспал до середины дня. Отдохнувший, я готов был с открытым забралом встретить нападки за мое раннее возвращение.

Мозговой трест заседал в кабинете Акессона – объединив опилки, которыми были набиты их головы, они пытались составить список задач на выходные.

– Ты уже вернулся? – спросил Густаф.

– С чего ты взял? – ответил я, чтобы с самого начала показать свою готовность дать отпор.

– Сегодня ночью ты наговорил отличную статью, – похвалил Таге Тропп. – Необычный репортаж, разрушивший привычные рамки. Мы ожидали, что ты продолжишь в том же духе. Думаю, ты повстречал там много интересных людей, каждый из которых заслуживал отдельного рассказа. В наших репортажах нам не следует забывать о человеческом начале. Простая прямая бытовая правда куда интереснее читателям, чем думаем мы, профессионалы.

– Неужели тебе так понравилось, черт подери! – воскликнул я. – Тогда я должен сделать заявление.

Все с напряжением ждали. Зевнув, я проговорил как можно небрежнее:

– В статье не было ни слова правды!

Густаф Окессон, Таге Тропп, Бенгт Хоканссон – все трио уставилось на меня. Таких глупых лиц я давно не видывал.

– Ты хочешь сказать, что все это придумал? – спросил Густаф и сглотнул.

– Ты совсем спятил? – начал было Таге.

Я дождался реплики Бенгта, прежде чем бросить бомбу.

– Йоран Скандал в своем репертуаре, – сухо прокомментировал он.

В возбуждении Таге поднялся из кресла для посетителей, а я нахально занял его место.

– Спокойствие, уважаемые начальники и редактор Хоканссон. Само собой, моя статья родилась не на пустом месте. В ней содержится немалая доля правды, довольно интересная сама по себе. Мне и в самом деле удалось так умело замаскировать своего главного героя, что вы не догадались, о ком речь?

– Я думал, ты встретил какого-то мужика с севера, – добродушно признался Густаф.

– Так с кем же ты разговаривал? – раздраженно спросил Бенгт.

Я сделал театральную паузу.

– С Альфом Экманом!

Мой ответ произвел эффект разорвавшейся бомбы.

– Должен признать, это дерзкий ход, – проговорил Таге, когда к нему вернулся дар речи. – Утром ты указываешь на него как на убийцу, а вечером полностью его оправдываешь. Почему ты не написал о нем под его настоящим именем?

– Мне запретил босс, – проговорил я, изображая отчаяние. – Мне нельзя рыться в чужой личной жизни и писать об убийствах.

– Ерунда. От этого статья бы только выиграла.

И снова на меня устремились три пары глаз.

– Я получил от Альфа обещание, что смогу записать и опубликовать его собственный рассказ о том, что случилось в ночь убийства.

– Когда? – вставил Бенгт.

– Когда придет время. Альф собирался сперва выяснить отношения с товарищем по школе. Затем обещал раскрыть детали, неизвестные широкой общественности. Некоторые из них он рассказал мне уже вчера вечером, но из соображений скромности я опустил их в своей статье. Надеюсь, после такого объяснения мое раннее возвращение из грязного ада, именуемого сбором свеклы, покажется вам мотивированным.

– Разумеется, – пробормотал Густаф, покусывая кончик карандаша. – Напротив, очень удачно, что ты вернулся. У нас тут черт-те что творится, никак не распределить задачи на выходные. Бенгт, не мог бы ты…

– Ты что, забыл, что я взял несколько выходных? – возразил Бенгт. – Уезжаю сегодня вечером и вернусь только в понедельник утром.

Окессон погонял карандашом перхоть в волосах.

– Что-то не припомню, чтобы ты говорил о выходных…

– Это было так давно, что ты забыл. А я рассчитывал…

– Да-да, хорошо, что-нибудь придумаем, – успокоил его Густаф, избегающий конфликтов с кем бы то ни было в редакции. – Если ты собираешься уехать, я не стану тебе мешать. Тогда, может быть, Йоран пока займется убийством.

– Ни за что, – отрезал я. – Я предан боссу и свято исполняю его наказы. Ни слова об убийстве от меня в этой газете.

– Вы что, мальчишки, дружно спятили? – застонал Густаф. – Ну вы и устроили мне сладкую жизнь! Один уезжает, а второй отказывается писать.

– Доверь это дело Курту, – посоветовал Таге. – Будем надеяться, что