– Поручите мне что-нибудь другое.

Все трое переглянулись.

– Репортаж о сборе свеклы, – сказал Таге Тропп.

– Нам кажется, ты – как раз тот человек, который нам тут нужен, – уточнил Густаф. – Ведь ты родом не из Сконе, никогда раньше не сталкивался со сбором свеклы. Нам нужен свежий взгляд на старую надоевшую тему.

– Спасибо за комплимент.

Я низко поклонился.

– Кроме того, Бенгт придумал оригинальный ход, – улыбнулся Густаф. – Под таким углом мы это дело еще не рассматривали. Ты не просто приедешь в лагерь на один день. Ты будешь наблюдать за работниками и в свободное время, выяснишь, что это за люди, почему они приезжают на эти работы и все такое.

– Просто гениально, – улыбнулся я в ответ. – Но какой смысл ехать туда в конце недели? Поеду в понедельник утром.

Бенгт покачал головой, сияя, как начищенный кофейник.

– В этом вся соль репортажа, – с энтузиазмом объяснил Густаф. – Ты поедешь знакомиться со сборщиками свеклы именно в выходные. Там могут возникнуть весьма пикантные подробности – как люди знакомятся, находят свою половинку, как выходцы из разных уголков Швеции развлекаются в этих примитивных условиях.

– И все это Бенгт придумал без посторонней помощи? – нежно улыбнулся я.

– Да, это была его идея, – наивно подтвердил Таге. – Нам кажется, что она очень хороша. Мы уверены: тебе удастся написать нечто достойное. Побудь там столько, сколько тебе потребуется для сбора материала. Хоть неделю, если надо.

Проклятый Бенгт!

Вот уж отомстил! Одним элегантным движением отправил меня месить грязь в полях вместе с массой случайного сброда.

– Бенгт обратился в службу занятости. Тебе предоставили место в поместье неподалеку от Эслёва. Если поспешишь, то успеешь уехать дневным поездом и немного поработать прямо сегодня вечером. Каждый вечер будешь звонить и передавать нам по телефону краткий отчет, а в конце мы подведем итоги сочной и увлекательной статьей.

Комментировать этот план мне не пришлось, ибо в этот момент у меня в кабинете зазвонил телефон. То был телефонный террорист Дан Сандер собственной персоной.

– Тебе слегка не повезло, – участливо начал он, – но кто мог подумать, что Экман лежал на том матрасе. У меня есть еще информация…

– Я переведу тебя на отдел по расследованию убийств, – холодно прервал я его. – Сам я ныне на службе сельского хозяйства. Вскоре отправляюсь на свекольные поля возле Эслёва.

Я буквально видел перед собой ухмылку Дана.

– Стало быть, теперь у тебя одна свекла в голове…

Я мог бы подать на него в суд за оскорбление человека при исполнении им служебных обязанностей. Однако я ограничился тем, что бросил трубку. Я пошел домой, чтобы собрать все необходимое, но, как ни возился, опоздать на поезд мне не удалось. То же повторилось и с автобусом, идущим из Эслёва в поля. Он стоял у вокзала, откровенно дожидаясь меня.

В поместье меня встретил управляющий в рабочих штанах и коричневых сапогах. Он явно был человеконенавистником – ту же проорал мне, чтобы я шел в барак переодеваться. Там есть сапоги и комбинезоны.

После этого я выглядел и чувствовал себя, как пленный, сосланный в Сибирь. Исполненный неприятных предчувствий – как говорят у нас в прессе, – я поплелся на поле размером с Сахару, сообщил о себе бригадиру и присоединился к толпе ползающих по грядкам людей.

Что происходило со мной во второй половине дня, я лучше умолчу. Но как же я проклинал ненавистных коллег, заставивших меня отправиться на эту мерзопакостную работу!

Подумать только, человек вроде меня, привыкший работать за письменным столом, вынужден ползать в грязи посреди южно-шведской равнины, вытаскивая эти округлые корнеплоды, издававшие тошнотворное «чвак», когда мне удавалось преодолеть сопротивление матушки-земли.

После часа работы руки и спина болели до такой степени – я опасался, что переломлюсь посредине.

После двух часов все тело у меня онемело.

Последний час я отработал в состоянии транса. Я ничего не замечал вокруг, ничего не слышал, пока какой-то добрый человек не крикнул мне, что уже пять и рабочий день закончился.

Мыться я не стал, просто упал на постель. Вероятно, я проспал бы целые сутки, но тут появился лысый мужик из Смоланда и заявил, что кровать, которую я перепачкал своей грязной одеждой, – его спальное место.

Не в силах протестовать, я побрел в умывальную, думая только об одном: я должен выбраться отсюда! От одной мысли о целом рабочем дне завтра, когда несколько часов довели меня до полусмерти, вызывала у меня тошноту. Я задвинул все инструкции от замшелых грибов в редакции. Ни минуты больше в этом месте, лучше уж я останусь безработным.

Кинув в угол сапоги и комбинезон, я переоделся в свою одежду. Молодой парень с неприятным запахом изо рта заглянул в дверь и спросил:

– Ты не в город ли случайно собираешься прогуляться?

Я покачал головой. Он и не подозревал, насколько он прав, но я должен быть один.

В тот момент, когда я собрался тронуться в путь с сумкой и портативной печатной машинкой, появился демонический управляющий.

– Вы куда?

– В город.

– Рабочий день начинается в семь, и автобусы не ходят – ни сегодня вечером, ни завтра утром.

– Я пойду пешком, – апатично проговорил я. – И не вернусь назад.

– Вы не получите оплаты за сегодня.

– Я сам готов заплатить, чтобы выбраться из этого ада. Спасибо за все.

Южно-шведская осень показала себя с худшей стороны, приветствовав меня дождем и сильным ветром, гуляющим по равнине. Автобусы в этот вечер действительно были отменены, но это ничего не изменило в моих планах.

Я пошел вперед, то и дело помахивая рукой немногочисленным автомобилистам, но никто из них не остановился. Моя портативная пишущая машинка становилась все тяжелее, оттягивая мне руки. Не будь она куплена в кредит, по которому мне еще оставалось три выплаты, я бы с удовольствием отправил ее в ближайшую канаву.

Никогда и никого унылый скучный городок Эслёв не привлекал с такой силой, как меня в тот вечер. Я буквально подпрыгнул от радости, увидев у горизонта полосу свету, указывавшую, что мне не так уж далеко осталось идти.

И вот наконец я достиг своей цели – усталый, распаренный и промокший до нитки. Отсюда поезд увезет меня назад к цивилизации.

Судя по расписанию, у меня в запасе было еще два часа, так что я мог позволить себе поужинать.

Бурной ночной жизни в четверг вечером ожидать не приходилось. Я вошел в привокзальный ресторан, где было всего два посетителя – коммивояжеры, рассказывавшие сальные анекдоты и обсуждавшие женщин.

– Ассорти из сельди, – сказал я официантке. –