некоторые из детишек принялись с улыбками раскачиваться. Глядя на все это умиротворение, я и сам позволил себе расслабиться. С этим одноклеточным мы попозже разберемся. По-свойски. В своем, так сказать, кругу.

Нептун начал отбор в команду, а Ольга с облегченным видом отвела взгляд. И тут же встречается им с нами, красивыми. И аж чуть за сердце не схватилась. Только и оставалось, что вымучить из себя подобие улыбки. А у вожатой определенно сейчас вырвался обреченный вздох.

— Так, ладно, — Славя нашу игру в гляделки как-то проморгала. — Никуда не уходите, я за Панам… Тьфу!

Алиса рассмеялась коротким отрывистым смешком, который менее знающий ее человек скорее бы интерпретировал, как презрительное фырканье, нежели выражение веселья.

— Лиска, мне кажется, что это победа, — довольно изрекла Ульянка.

— Зла на вас не хватает, — сострила гримасу активистка. — За Ольгой Дмитриевной я.

— В этом нет необходимости, — равнодушно откликаюсь я, смотря, как вожатая уже летит к нам, пробиваясь сквозь толпу.

Проследив направление моего взгляда, девушка чертыхнулась и вытянулась в струнку, заодно поправив пионерский галстук. Зачем — понятия не имею, привычка, видать. Алиса чутка взбледнула, уже по обыкновению готовясь к нагоняю, и неважно, за что. И лишь только Ульянка продолжала вести себя, будто все в порядке. Мне бы такую беззаботность.

— Жеглов! — сходу прошипела Ольга Дмитриевна. — Какого… Нептуна ты тут делаешь? Ты в медпункте должен быть!

— Ольга Дмитриевна, у нас… — начала было Славя.

— Ясенева, а ты что, извини меня, клювом щелкаешь? — перекинулась на бедную девушку Ольга. — Или ты в очередной раз забыла, что ты моя помощница, и что Жеглов находится и под твоей ответственностью тоже? Почему больной пионер на твоих глазах прохлаждается, как ни в чем не бывало?

Активистка густо покраснела и как-то быстро стушевалась. Ульянка ойкнула и мгновенно спряталась за мою спину. А я сам, как воды в рот набрал. Понимание, что Славе несправедливо досталось сейчас из-за меня как-то выбило почву из-под ног, так что сейчас я нервно теребил на ладан дышащие очки. Повезло, что Алиса хоть нашла в себе силы пробормотать под нос:

— Стало быть, Вам неинтересно, что Мартынов пропал?

Теперь настал уже черед Ольги побледнеть. Она медленно повернулась к рыжей и посмотрела на девушку немигающим тяжелым взглядом.

— Двачевская, если это сейчас твоя очередная шутка…

— Не шутка, Ольга Дмитриевна, — ладно, хорош отмалчиваться. — Его нет на территории лагеря. И у меня есть подозрение, что он попал в беду в заброшенном корпусе. Не спрашивайте.

Вожатая охнула, ее щека пару раз судорожно дернулась, и она обессиленно уселась на корточки.

— Ольга Дмитриевна! — воскликнула Славя. — Что с Вами?

— Все… нормально, — успокоила ее Ольга, вновь поднимаясь на ноги, которые еще мелко тряслись. — Так, девчат, сходите-ка погуляйте, нам с Максимом надо кое о чем поговорить…

— У меня нет секретов от друзей и уж тем более от девушки, — как-то само вырвалось. — Можете говорить при них.

Вожатая неуловимым движением пробежалась глазами по мне и Алисе, которую я тут же ухватил за руку. На ее губах даже на долю секунды проскользнула улыбка.

— Ну конечно, как же… Ладно, раз ты так хочешь… Черт, ведь знала, что не стоит прекращать к вам двоим заглядывать по утрам. Ваши родители ведь предупреждали, что это может произойти в любой момент, а я самонадеянно подумала, что пронесет…

Так, и что она сейчас имеет в виду? Неужто нашу ту самую «проблему»? Ну надо же, одной тайной меньше. Только это сейчас не проясняет ни черта!

— Ольга Дмитриевна, — в голове бешено скачут мысли — проблема, Дэнчик, старый лагерь, Алиса… — О чем Вы?

— Максим, ну… — на секунду она смутилась и запнулась. — Я о вашем с ним лунатизме.

А?

Очки, которые я все это время вертел в руках, чуть не падают на песок, а я мгновенно забываю обо всем, полностью сконцентрировавшись на этом внезапном откровении. Но даже так полное осознание до сих пор не приходило.

Лунатизм, стало быть… Как все тут удачно подготовлено. Объяснение всех возможных странностей с нашей стороны на все случаи. Причем объяснения даже разумные.

— Ты лунатик? — удивленно уставилась на меня Алиса.

— Мы с Дэном в детстве этим… болели, — ладно, подыграем. — Но ничего подобного с нами не происходило много лет. Врачи решили, что это было связано с незрелостью нервной системы и больше к этой теме мы не возвращались. Вот я как-то и… не упоминал об этом.

— Прикольно! — ну да, Ульянка как обычно. — И сколько по времени ты мог так бродить?

— Минут пять, не больше, — совсем уж шизиком себя выставлять как-то вообще не хотелось. — И, Уля, я буду тебе очень благодарен, если ты не будешь в дальнейшем поднимать эту тему. Тем более, с таким восторгом в глазах.

Господи, как же стыдно-то… Словно я по пьяной лавочке наломал дров, а теперь мне более трезвые друзья рассказывают о вчерашних подвигах.

— Да почему? — не хотела униматься девчушка. — Это же ведь круто! Прям как в фантастических рассказах Булычева или…

— Улька, тебе Макс что сказал? — грозно сверкнула глазами Алиса.

Надувшись, младшая притихла. А старшая, тут же изменившись в лице, игриво мне подмигнула. Я же прямо сейчас был готов расцеловать ее. Она не собиралась от меня отворачиваться, даже зная о моей особенности, которой как бы и нет, но для всех есть. Какое же это приятное и греющее душу чувство — знать, что ты можешь полностью довериться кому-то и что ты действительно нужен.

— И этот дурачок мне тоже ничего не говорил, — покачала головой Славя. — Ну, подумаешь, лунатизм был в детстве. Горюшко луковое…

— Чего делать-то будем? Надо зе что-то предпринимать, — Ульянка быстро забыла об обиде на подругу и теперь снова выглядела такой возбужденной, что опять разучилась говорить букву «ж».

— Что делать, что делать, — пробормотала Ольга. — Поисковый отряд организовывать, вот что делать! И организовывать немедленно, раз Денис действительно может быть в старом лагере. Есть добровольцы из присутствующих? — и почему-то при этом довольно многозначительно на Алису смотрит. И понимай, как знаешь — намек это на то, что ей стоит в этом участвовать или как раз-таки наоборот.

— Я пойду, — твердо заявляю я, пока такой подходящий момент нарисовался.

Вожатая сердито прищурилась:

— Максим, это исключено…

— Ольга Дмитриевна, он мой лучший друг!

— А тебя вчера избили! — кажется, она сейчас правда думала, что звучала безапелляционно. — Ты в медпункте должен лежать! Что ж я за вожатая такая, если…

— Ольга Дмитриевна, — перебил я ее с холодным спокойствием. — Он. Мой. Лучший. Друг. Мне совесть не позволит остаться в изоляторе отлеживаться. Можете