В тех штатах, что еще не проголосовали, правительственные департаменты, и министерство Стэнли усерднее остальных, не гнушались включать и административный ресурс, чтобы повлиять на результат. Джордж заметил, что офицерам, известным своей симпатией к Макклеллану, не спешат давать повышение, к которому они были представлены. Каждый день из Сити-Пойнта уходили пароходы, набитые военными, весьма кстати отправленными в отпуск в свои родные штаты, где победа республиканцев была не так очевидна. Джордж надеялся на победу и верил в ее необходимость, но ему очень не нравились те методы, которые использовались для ее достижения. Он даже представил себе, как Стэнли, радостно потирая руки, пишет на запросах о повышении «Дем.» и швыряет каждый помеченный таким образом листок в огонь.

Вокруг начали летать снежинки, когда на платформу из другого вагона перелез какой-то артиллерийский полковник и подошел к Джорджу. Они разговорились и вскоре уже обсуждали печально известного фермера из округа Динуидди, который называл себя Дьяконом и возглавлял отряд конных партизан; такие банды Конгресс конфедератов на словах осуждал, но втайне приветствовал. На прошлой неделе люди Дьякона захватили трех дозорных Союза у левого фланга осадной линии и повесили их.

– Когда мы их поймаем, они получат то же самое, – мрачно заявил полковник.

Поезд плавно повернул; обожженные снарядами деревья остались позади, и они увидели огромный, полный людей лагерь. На замерзшем плацу между рядами белых палаток тренировалась черная кавалерия, строясь попеременно то в ряд, то в шеренгу, то в походную колонну, пока Джордж и его угрюмый спутник проезжали мимо.

– Вы только взгляните на этот балаган, – проворчал полковник. – Еще пять лет назад ни один достойный христианин не поверил бы, что такое возможно.

Джордж повернулся, вскинув брови, давая тем самым понять, что не только удивлен этими словами, но и категорически не согласен с ними. Однако полковник, напротив, принял это за интерес и продолжил свою проповедь:

– Любой умный человек знает, почему это произошло, почему разрушается незыблемость и моральный дух этой армии и этой страны. – Полковник слегка наклонился вперед. – Это заговор, организованный самыми скверными элементами общества.

– Вот как? – произнес Джордж под вой ветра. – И что это за элементы?

– Работайте мозгами, приятель! Это же очевидно. – Он взмахнул рукой в перчатке. – Чокнутые издатели, проповедники свободной любви и извращенцы из Новой Англии, недавние иммигранты, наводнившие наши берега, ростовщики-евреи, которые давно уже здесь, радикальные политики, нью-йоркские банкиры. Все они, вместе взятые.

– Вы хотите сказать, что нью-йоркские банкиры рассматривают южных рабов в качестве потенциальных клиентов? Весьма странно.

Полковник был слишком поглощен собой, чтобы заметить откровенную издевку.

– Они сговорились, чтобы подчинить белых ниггерам. И я скажу вам, какой будет результат. Кровь на улицах. Больше крови, чем пролилось в этой войне, потому что белые люди не допустят, чтобы их поработили.

– В самом деле? – пробормотал Джордж, заметив, что впереди показался разъезд Уэлдонской дороги. – Я думал, что рабство заканчивается, а не начинается. И одобряю именно такой путь, сэр.

– Бог мой, да вы надо мной смеетесь! Как вас зовут, майор?

– Гарриет Бичер-Стоу, – ответил Джордж и спрыгнул с платформы.

Снег шел все сильнее. Джордж направился к лагерю Инженерного батальона в самом дурном настроении.

В лагере раздавался громкий звон топоров. Неожиданно наступившие холода заставили поспешить со строительством жилья. Уже были намечены три параллельные улицы, на которых стояло с десяток наполовину достроенных бревенчатых домов, не похожих один на другой.

Дежурный в штабе сказал Джорджу, что Билли можно найти в рабочем сарае на краю лагеря. Приятное тепло окутало Джорджа, когда он вошел в полутемное строение, где несколько человек сидели на корточках вокруг огня, горевшего в неглубокой яме в земляном полу. У каждого в руках была палка или клещи, которыми они держали на огне жестяные банки.

Заметив брата, Билли с улыбкой замахал ему рукой, передал свои клещи сидевшему рядом человеку и поспешил ему навстречу. Как же он похудел, с болью в сердце подумал Джордж. Неужели он сам выглядит так же? Скорее всего.

Братья обнялись, похлопали друг друга по спине. Билли улыбался от уха до уха:

– Ну как ты? Я ночь не спал, все думал, что ты сегодня приедешь.

– Надо было уже давно до тебя добраться, но на железной дороге так много повреждений, что все время приходится ремонтировать. Объясни, Бога ради, что это вы делаете у костра?

– Расплавляем припой в жестянках, потом разберем их на полосы, выправим и сделаем печки. Один из парней в батальоне придумал. Помогает хоть как-то сохранить тепло. Похоже, мы застрянем в Питерсберге на всю зиму. Ладно, пошли. Найдем где-нибудь кофе, и ты мне расскажешь все новости.

Снегопад прекратился, небо начало понемногу проясняться. Лужицы света оживляли унылый пейзаж. Сидя за грязным дощатым столом в холодном здании из некрашеных бревен, Джордж с ужасом смотрел на покрытую рубцами левую руку брата.

– На вечную память от Либби, – с улыбкой сказал Билли. – У меня таких сувениров несколько.

Когда он рассказал о своих мытарствах в тюрьме, побеге и ранении, они перешли к другим темам и заговорили о скорой победе над Югом, о блестящих успехах Шермана, о том, где находятся все члены семьи – кроме Вирджилии, о которой никто ничего не знал. Потом вспомнили о бочонках куриного и индюшачьего мяса, обещанных к последнему четвергу месяца, – в прошлом году президент своим указом объявил День благодарения национальным праздником.

– Полагаю, нам есть за что возносить благодарности, – сказал Билли. – Я мог умереть в той тюрьме. Да, скорее всего, и умер бы, если бы не Чарльз.

– Знаешь, где он теперь?

Билли покачал головой.

– Хотя ребята Уэйда Хэмптона тут оставили о себе громкую память несколько раз.

– Я так понимаю, налеты на стада по-прежнему причиняют некоторые неудобства.

– Неудобства? Да это просто беда!

В сентябре техасец Том Россер с четырьмя тысячами всадников предпринял авантюру, достойную Стюарта. Практически взяв северян в кольцо с тыла, они угнали двадцать пять тысяч голов скота прямо из загона у Коггинс-Пойнта на берегу Джеймса и увели стадо к голодным защитникам Питерсберга, заодно прихватив три сотни янки в качестве пленных.

– Кое-кто считает эту историю очень смешной, – сказал Билли. – Призрак Старины Джеба натянул нос Гранту – примерно так. Но меня она совсем не смешит. Я вообще давно уже не вижу в этой войне ничего веселого. И желания служить у меня тоже нет. Если я когда-нибудь вернусь домой, то сразу забуду об армии.

– Когда я в последний раз встречался с Германом Хауптом, он рассказывал о Западе. Предрекал, что именно там после войны начнется бум железнодорожного строительства. Без сомнения, идея трансконтинентальной линии тоже оживет. Он говорил, что для способных инженеров появятся огромные возможности.