Подъезд с постоянными цветами в водосточной трубе, вблизи которой и был припаркован автомобиль Тимура… – здесь земля слышала его последний вздох…

Двое, переглянувшись:

– Ну че?..

– А чего?..

– Он?

– Да в натуре он!

– Ништяк!

– Ну и…

– Охраны нет, народу вокруг нет, место, правда, просматривается…

– Да кому надо смотреть-то? Все на работе!

– Вот и делай…

– Саныч…

– Саныч сказал тебе…

– Да не вопрос… я уже столько раз… Только в тебе я не очень уверен, ты ведь и стрелять-то не умеешь…

– Почему?! Из валыны попаду…

– А прикрывать ты как будешь, если что…

– Ладно, еще поговорим… Смотри, минут пять греет, а потом вообще не глядя отваливает… И один…

– Это он сейчас одни… – Об увиденном сразу доложили Пылеву.

– Ну так иии?..

– Саныч, если я буду валить, «Кондрат» меня не прикроет, начнет палить…

– Почему?

– Да, Олег Саныч, с автомата яяя… – не очень…

– Так, стрелки хреновы, тогда «Кондрат» валит, а ты, «Мясной», прикрываешь…

– А это…

– Че еще?

– Нууу… типа, если еще кто-то с ним будет…

– Валите на х…р всех!

– Ну там ребенок, баба… это…

– Я сказал с «прицепом», значит с «прицепом»!!! У меня и без вас головняка хватает. Гриня этот… – Не равен час «Солдат» нас валить придет, тогда и посмотрим, чего вы стоите.

– Как скажешь… – Несколько дней они то не могли в холод сразу завести свою машину, поэтому опаздывали, то не успевали подойти, то мешали свидетели.

Вечером было уже темно, да и ждать его не хотелось – когда этот грузин вернется, кто его знает. А с утра отработали и порядок!..

Наконец наступило семнадцатое…

8.00. Квартира Хлебниковых переполнена каким-то предчувствием, даже ребенок замечает это. Муж внешне спокоен, но с голосом и эмоциями справляется с трудом. Суеты, как обычно, не видно, напротив, перед любым действием, мозг медленно и неуверенно принимает решение, включаясь только в моменты отключения или отвлечения.

На улице мороз. Дочь Нади Катечка собирается в школу. Тимур хочет подвезти и вернуться. Уже в дверях их обоих останавливает телефонный звонок Левы Шумахера. Разговор вышел продолжительный, как оказалось, пока отвел опасность – касался открытия магазина стройматериалов в Риге… В словах отца Катя, стоя в коридоре, первый раз за всю свою жизнь, слышала совершенно безэмоциональные нотки, как будто говорили из другого измерения. Как и любой ребенок, она приняла это на свой счет, задумавшись, чтобы могло быть тому причиной.

Дочка уже начинала представлять, как папа отчитает ее своим громоподобным голосом, конечно, было за что – но откуда он это мог узнать? Захотелось избежать этого любой ценой – а вдруг разлюбит?! Именно на этой мысли Тимур отстранил трубку телефона от уха, прикрыл ладонью микрофон, и, со слегка извиняющейся улыбкой, очень мягко произнес:

– Кисуль, ну видишь как. Разговор важный. Может, сама добежишь? Тут же всего 7 минуточек?..

«Киса» убежала в школу… А два вооруженных молодых человека уже ждали, внимательно всматриваясь в подъезд, окна квартиры, двор, видели выскочившего ребенка, проводили ее глазами. Нервы их не то чтобы были на пределе, они не чувствовали, перебарывая лишь постоянно появляющиеся опасения, связанные с предстоящим. Их было много, каждое требовало внимания, усилий, чтобы оттолкнув их, направить себя в нужное русло, чтобы при появлении и «прицепа» – валить и мать, и ребенка… «Кондрат» выглядел спокойным, в силу своей болезни этот человек был часто безэмоционален. Он знал, что «отработает» так же не задумываясь – отработает и уйдет, совершенно не задумываясь, хорошо он сделал или плохо. Просто сделал, потому что нужно, потому что сказали.

«Мясной» – совершенно другой человек. Юра нервозил, ёрзал, организм просил дозы, хотя пока не требовалось, в такие моменты неосторожный, ничем не обусловленный гнев мог прорваться наружу на долю секунды, так же быстро растворившись в следующей эмоции. Он ждал, уверенный, что справится не задумываясь, без доли сожаления или сомнения. Оба были готовы…

Еще вчера вечером они договорились прикатить пораньше. Сегодня старались изо всех сил не попасть на глаза жильцов, выгуливающих собак, уезжающих на работу. На улице ждать не хотелось – холодно. Окна уже давно горели светом – значит, скоро появятся. Чего только не пытались придумать, но мысли и предложения дальше, чем подойти и в упор расстрелять, не шли. Думали сделать это из двух стволов: АКСУ и пистолета, но передумали – кому-то прикрывать нужно. С автоматом казалось надежнее, такой ствол любой заметит и героизма не проявит, а вот пистолет случайный свидетель может не увидеть, да и не испугаться.

«Мясной» держал свой ствол под курточкой, с перекинутым через плечо, распущенным до конца, ремнем, чтобы стрелять было удобнее, а таким образом прицельно не получится, нужно расстегивать верхнюю одежду, но ему казалось, что все обойдется без этого. Леха, хоть и был уверен в том, что выстрелит не задумываясь, но сомневался в ловкости, с которой нужно будет вынуть оружие, дослать патрон в патронник и при этом остаться незамеченным Тимуром, поэтому ПМ заранее снимал с предохранителя, досылая патрон в патронник, убирал вверх стволом в рукав куртки, таким образом, чтобы подходя, вытянуть руку из рукава, при этом рукоятка последует за пальцами, которыми он придерживал пистолет. Из освободившейся полностью от одежды «валыны», которую останется только, опустив книзу срезом ствола, поднять, направить в сторону цели и стрелять на поражение.

При всей этой сложной комбинации, правда, легко можно либо выронить оружие, либо задеть спусковой крючок, выстрелив куда попало, но все компенсировало кажущаяся экономия времени, да и звука от передергивания затвора при досылании патрона в патронник не будет – мысли дилетанта, не уверенного в своем умении владеть оружием, но все же идущего на «дело»…

С 8 часов 25 минут Юра Тутылев и Кондратьев Алексей через окно дома напротив рассматривали место предполагаемой гибели. Первый представлял себя стоящего в десятке метров от стреляющего «Кондрата», буквально видя осколки дырявящихся стекол автомобиля, падающие на пол, сиденья салона машины, и одежду убиваемого смешанные с кусочками костей черепа, мозгами и кровью, как это было уже несколько раз. Ему нравилась мысль о входящих в живую пока плоть пулях, позволяющая ощущать себя почти богом. Не отдавая себе полностью в этом отчета, то есть не интересуясь, почему эти картинки приятны, он резко переносился в ближайшее будущее героинового дурмана, который познал совсем недавно, уже полностью отдавшись ему…

Денег, причитающихся за это «исполнение», хватит вполне на несколько месяцев, а потом…, а «потом» вообще сейчас не интересует. Как же «ПОТОМ» «Мяснова» контрастирует с «ПОТОМ» Надежды Хлебниковой!!!..

Леха