ударом. В 1297 году дож Пьетро Градениго провел через Совет предложение, согласно которому в Совет могли быть допущены только те граждане и их потомки мужского пола, которые заседали в нем с 1293 года.9 Подавляющее большинство народа было отстранено от должности этим "закрытием Совета". Была создана закрытая каста; велась Libro d'oro, или Золотая книга, браков и рождений внутри этой патрицианской касты, чтобы обеспечить чистоту крови и монополию на власть; меркантильная олигархия объявила себя родовой аристократией. Когда народ задумал восстание против новой конституции, его лидеры были допущены в зал Совета и немедленно повешены (1300).

Следует признать, что эта откровенная и безжалостная олигархия управляла хорошо. Общественный порядок поддерживался лучше, государственная политика проводилась более проницательно, законы были более стабильными и эффективными, чем в других сообществах средневековой Италии. Венецианские законы о регулировании деятельности врачей и аптекарей опередили аналогичные статуты Флоренции на полвека. В 1301 году были приняты законы, запрещавшие вредные производства в жилых кварталах и исключавшие из Венеции производства, выбрасывающие вредные испарения в воздух. Навигационные законы были строгими и подробными. Все импортные и экспортные товары подлежали государственному надзору и контролю. Дипломатические донесения освещали торговлю больше, чем политику, а экономическая статистика впервые стала частью государственного управления.10

Сельское хозяйство было почти неизвестно в Венеции, но ремесла были очень развиты, поскольку Венеция импортировала из старых городов Восточного Средиземноморья искусства и ремесла, наполовину затопленные политическими потрясениями на Западе. Венецианские изделия из железа, латуни, стекла, золотых тканей и шелка славились на трех континентах. Строительство судов для удовольствия, торговли или войны было, вероятно, величайшей из венецианских отраслей промышленности; оно достигло капиталистической стадии массового труда и корпоративного финансирования и почти социалистической стадии благодаря контролю со стороны главного клиента - государства. Живописные галеры с высокими носами, расписными парусами и 180 веслами связывали Венецию с Константинополем, Тиром, Александрией, Лиссабоном, Лондоном и множеством других городов в золотую цепь портов и торговли. Товары из долины реки По поступали в Венецию для перевалки; товары рейнских городов переваливали через Альпы, чтобы с ее причалов распространиться по всему Средиземноморью; Риальто стал самой оживленной магистралью Европы, переполненной купцами, моряками и банкирами из сотни стран. Богатство Севера не могло сравниться с роскошью города, где все было направлено на торговлю и финансы и где один корабль, отправленный в Александрию и обратно, приносил 1000 процентов на вложенные средства - если не сталкивался с врагами, пиратами или разрушительным штормом.11 В XIII веке Венеция была самым богатым городом Европы, равным которому были, пожалуй, только те китайские города, которые невероятно описал Марко Поло.

Вера уменьшается по мере роста богатства. Венецианцы широко использовали религию в управлении государством и утешали безголосых процессиями и раем; но правящие классы редко позволяли христианству или отлучению мешать бизнесу или войне. Siamo Veneziani, poi Cristiani", - гласил их девиз: "Мы - венецианцы, после этого мы - христиане".12 Экклезиасты не допускались к участию в управлении государством.13 Венецианские купцы продавали мусульманам, воюющим с христианами, оружие и рабов, а иногда и предоставляли военную разведку,14 С этой широкомасштабной продажностью соседствовала определенная либеральность: Мусульмане могли спокойно приезжать в Венецию, а евреи - особенно в Джудекке на острове Спиналунга - могли спокойно поклоняться в своих синагогах.

Данте осуждал "разнузданную распущенность" венецианцев,15 Но мы не должны доверять строгостям того, кто проклинал так экуменически. Более значимыми являются суровые наказания, предусмотренные венецианским законодательством для родителей, занимавшихся проституцией своих детей, или тщетно повторяемые законы о борьбе с коррупцией на выборах16.16 Мы получаем впечатление о жесткой и блестящей аристократии, стоически смирившейся с бедностью масс, и о населении, разрешающем нищету неутоленными радостями любви. Уже в 1094 году мы слышим о карнавале; в 1228 году впервые упоминаются маски; в 1296 году Сенат сделал последний день перед Великим постом (французское mardi gras) государственным праздником. На таких праздниках представители обоих полов выставляли напоказ свои самые дорогие наряды. Богатые дамы увенчивали себя драгоценными диадемами или капюшонами, или тюрбанами из золотой ткани; их глаза сверкали сквозь вуали из золотой или серебряной паутины; на шеях висели нити жемчуга; руки были в перчатках из замши или шелка; ноги обуты в сандалии или туфли из кожи, дерева или пробки, расшитые красным и золотым; их платья были из тонкого льна, шелка или парчи, осыпанные драгоценными камнями и с низким разрезом на шее, к скандалу и очарованию своего времени. Они носили фальшивые волосы, красились и пудрились, шнуровались и застегивались, чтобы быть стройными.17 Они свободно появлялись на публике в любое время, с застенчивой привлекательностью участвовали в увеселительных вечеринках и гондольных эскападах и охотно слушали трубадуров, импортировавших в Прованс мотивы песен на вечные темы любви.

В этот период венецианцы не занимались культурой. У них была хорошая публичная библиотека, но, похоже, они мало ею пользовались. Среди этого непревзойденного богатства не появилось ни одного вклада в образование, ни одной долговечной поэзии. В XIII веке школы были многочисленны, и мы слышим о частных и государственных стипендиях для бедных студентов; но уже в XIV веке среди венецианских судей были люди, которые не умели читать.18 Музыка была в большом почете. Искусство еще не было превосходной колоратурой более поздних времен; но богатство приносило в Венецию искусство многих стран, вкус рос, фундамент закладывался, и старые римские навыки сохранились, прежде всего в стекле.

Мы не должны представлять себе Венецию той эпохи такой прекрасной, какой ее нашли Вагнер или Ницше в XIX веке. Дома были деревянными, а улицы - простыми земляными; площадь Сан-Марко, однако, была вымощена кирпичом в 1172 году, а голуби появились здесь уже в 1256 году. Через каналы стали перекидывать симпатичные мостики, а по Гранд-каналу трагетти уже перевозили множество пассажиров. Боковые каналы тогда были, пожалуй, менее зловонными , чем сейчас, ведь для полного созревания необходимо время. Но никакие недостатки улиц и ручьев не могли закрыть душу от величия города, столетие за столетием поднимающегося из болот и туманов лагун, или от удивления народа, поднимающегося из запустения и изоляции, чтобы покрыть море своими кораблями и обложить полмира данью богатства и красоты.

Между Венецией и Альпами лежал город и март Тревизо, о котором отметим лишь, что его жители так любили жизнь, что он получил название Marca amorosa или gioiosa. В 1214 году, как нам рассказывают, в городе отмечали праздник Кастелло д'аморе: a wooden castle was set up, and hung with carpets, drapes, and garlands; pretty Trevisan women held it, armed with scented water, fruit, and flowers; youthful