одной осочине остался корень, нашла его, срезала и припрятала. Старая послушница говорила, мол, «осокин корень охальным парням желание осекает», то есть избавляет девиц от навязчивого мужского внимания, вот и проверим, так ли это! А если не так, то тут слуг полный дом, и стоит мне подать голос…

И все же нужно быть настороже, напомнила я себе. Как ни защищено поместье, как бы ни береглась я сама, извне все равно может проникнуть чужое волшебство, и как знать: вправду ли заплутал этот юноша или его привела сюда фея?

– Госпожа, – окликнула Моди, успевшая уже вернуться, и показала мне роскошное винного цвета старомодное платье с замысловатой вышивкой. – Будете краше принцессы! Знаю, вам не нравится надевать чужое, но только это вот – вовсе не ношеное, понашили много, а та девица сбежала, всего примерить не успела… Вам впору будет!

– Пожалуй, – оценила я. – Только пыль из него вытряхни, будь добра!

Что ценно, у платьев такого фасона пояс расположен под грудью, а значит, под подол, на талию, можно было привесить мешочек с травами. Его и не заметишь во всех этих складках, если не хватать меня руками, а прикоснуться к себе я уж точно не позволю!

– Красота, госпожа, – сказала Моди, закончив укладывать мне волосы.

Откуда-то она принесла унизанную жемчугами золоченую сетку и приладила мне ее на голову. В самом деле так я походила на какую-нибудь принцессу с картинки!

«Может, Грегори был не так уж не прав, когда хотел одеть меня понарядней? – подумала я, подкрашивая глаза и губы. – Этак вот я весьма недурна, а ему тоже хочется полюбоваться мною не только в спальне! А еще он тщеславен, стало быть, красота супруги немало его заботит…»

Я выронила баночку с помадой. О чем я думаю?! Какой супруги?..

– Госпожа, – окликнула Моди, – вот ваши туфли.

Я встряхнула головой, отгоняя странные мысли, обулась и вышла на лестничную площадку. Снизу доносились голоса: Хаммонд обстоятельно рассказывал о чем-то гостю, а тот с явным интересом задавал все новые и новые вопросы.

В том, что Хаммонд не скажет лишнего, я была уверена, не впервой, но стоять вот так было глупо, и я двинулась вниз по лестнице, стараясь не наступить себе на подол. Спасибо, Моди была рядом и поддерживала меня под локоть!

– Поди скажи девушкам, – шепнула я ей, – чтобы порасспросили слуг этого гостя, зачем он сюда явился. Что-нибудь они наверняка знают! А не захотят говорить, так пусть угостят их от души. Скажи Роуз, я велела наливать, не жалея!

– Будет исполнено, госпожа! – ответила она и убежала.

– Хаммонд, – произнесла я, остановившись на ступенях, – что с ужином?

– Сию минуту будет подан, госпожа, – вымолвил он и махнул Нику. – Извольте пожаловать к столу!

Молодой человек вскочил при виде меня, но, кажется, не знал, что сказать.

– Хаммонд, у нас гости? А почему меня не предупредили? – спросила я, смерив незнакомца взглядом. Моди не солгала – он был хорош собой, высок, прекрасно сложен, а в эти голубые глаза наверняка влюбилась не одна девица!

– Не желали прерывать ваш отдых, госпожа, – тут же нашелся Хаммонд. – Благородный юноша заплутал в Норвуде и чудом выбрался к поместью.

– Ах, опять… – Я махнула рукой и, пройдя по холлу, двинулась в столовую, где уже был накрыт стол. – Это так скучно…

– Госпожа, – окликнул молодой человек, устремившись вслед за мною, – прошу извинить за вторжение, но, право, мы заблудились и только случайно нашли торную дорогу к вашему поместью.

– Это не мое поместье, – ответила я, пока Хаммонд отодвигал для меня стул.

– Я Кензи Мейнард, – спохватился юноша. – Простите, что не представился сразу, но, право, я немного растерялся… Дворецкий сказал, что хозяина нет дома, но ни словом не упомянул о хозяйке.

– Я не хозяйка, – сказала я и постаралась сверкнуть глазами (так это называла Моди). Кажется, получилось, потому что Мейнард натянуто улыбнулся и сел на предложенное место. – Будет об этом. Заплутали и заплутали, не вы первый, не вы последний. Расскажите лучше, кто вы такой и куда держали путь, а то, право, здесь такая тоска, что я скоро снова возьмусь за вышивание, а хуже этого, по-моему, ничего и быть не может!

Молодой человек снова улыбнулся, правда, несколько нервно, и принялся рассказывать о том, как путешествовал по делам торгового дома отца (я, к слову, никогда не слышала о Мейнардах), решил срезать путь через лес, но непостижимым образом сбился с дороги. На вопросы же о торговых делах он отвечал такую чушь, что я с трудом сохраняла выражение вежливой скуки на лице.

Даже мне, женщине, было ясно, что никакой он не купеческий сын – настолько ошибаться в простейших вещах не мог ни один человек, который имел хоть какое-то отношение к торговле с заморскими странами! Даже мои племянницы (за исключением разве что Летти) не перепутали бы страны, откуда привозят к нам ароматные специи и чай, с краями, из которых тянутся караваны судов с драгоценной древесиной, шерстью и рудой!

Не был он и дворянином – стоило сравнить его манеры с манерами Грегори! Уж на что Манфред старался привить мне и девочкам самое что ни на есть светское обхождение, и то мы не сошли бы за своих на королевском балу. Есть мириады тонкостей, по которым мгновенно опознается скоробогатый человек, пробившийся в высший свет за очень большие деньги. Хоть сияй он бриллиантами с головы до ног, не поможет! А обедневшего дворянина можно узнать издалека, будь он хоть в рубище… В Грегори за два перестрела видно было породу, хоть и выглядел он своеобразно!

Словом, Мейнард не был ни тем ни другим, и мне стало интересно, что же он затеял. И он ли? Раздобыть хорошее платье, коней, экипаж, слуг нетрудно, были бы деньги… И что же, разжившись всем этим, юноша двинулся через лес, в который мало кто рискнет сунуться, на поиски приключений? Или…

– Довольно болтовни, – сказала я, – она меня утомила. Скажите, сударь, кто вы такой и что потеряли в Норвудском лесу? Вас не завела сюда непогода, ночной дождь не в счет, это же не трехдневная метель! У вас нет здесь никакого интереса… или есть? Говорите!

– Я не понимаю, о чем вы, госпожа, – сказал он, наклонив голову к плечу, и каштановые кудри красиво заблестели в ярком свете зажженных свечей.

У нас дома слуги, чтобы добиться такого эффекта, смазывали волосы салом, и я настрого запрещала так прихорашиваться – запах был еще тот! Богатые люди пользовались другими средствами, но… такой искусственный блеск все равно не