— Ерунда, забудь. Главное в следующий раз так не спеши и дослушай, что тебе сказать хотят. И чем вам моя прическа не угодила?!

— Кому «вам»?

Скорчив нарочито-обиженную рожу, решил поныть, чтобы рассмешить Узумаки:

— Забуза! Он меня подстриг кунаем, перед тем как я к Гато наемником пошел устраиваться. Прическа моя, видите ли, ему показалась приметной.

Мелкий фыркнул и рассмеялся.

Отправили клона за ножницами, но тот просто притащил весь свиток «прочие инструменты». Умно, чтоб два раза не ходить.

Пока дубль меня стриг, я решил побеседовать с мелким. Печати использовать не стали, русский Наруто был уже достаточно хорош, чтобы говорить и понимать простые фразы.

Я рассказал о своих похождениях чуть подробнее, опустив тот факт, что я переспал с Казахана. Даже о выволочке от Какаши рассказал, не упустив возможности постебаться.

— Вы двое первые в мире генины S-ранга! Со слов Собакина.

— «Собакина», — прыснул Наруто, — смешно. Не первый раз слышать, все равно улыбаться!

— «Слышу», окончание, — я стряхнул с воротника волосы. — «Смешит», или «веселит», вместо «улыбаться».

— «Улыбаит»?

— Принцип ты уловил верно, но тут другое, — улыбнулся я. — Давай объясню…

Утром, словно вчера не было метели, стояла чудесная погода!

День выдался ясный, теплый, с легким ветерком и ярким синим небом, так похожим на летнее. Тут даже моя совино-вампирская сущность, которая солнечный свет ненавидела, притихла, не портя настроение. Даже с новой прической меня эта погода примирила!

Теперь у меня что-то похожее на полубокс и сбой в системе всякий раз, как я по привычке пытаюсь собрать несуществующие волосы в хвост.

Тепло одевшись (не как шиноби), я просто шел и радовался настоящей зиме, представляя свой город ранним утром, когда прохожих еще совсем не много, тяжесть сумки с книжками и общей тетрадью на все предметы, вес старенького телефона в кармане, ощущение наушников-затычек в ушах и даже музыку. Но полностью абстрагироваться не получалось, слух четко отслеживал «кортеж президента» и окружение.

Повинуясь инстинкту, поймал на лету снежок. Наруто лепил их на ходу, подбирая мокрый снег. Но попытку поиграть в них пресек Хатаке, одернув мелкого раньше, чем это успел сделать рассеянный я. Но, демоны задери, как же хотелось присоединиться, потом покататься на санках или лыжах! Даже попытаться освоить сноуборд, просто для развлечения! Надеюсь, машина будет разгоняться постепенно и не уберет весь снег мгновенно.

Шли мы не долго, подстроившись под шаг Коюки, но она все равно выглядела, как марафонец в конце дистанции, когда показались первые колонны ледника.

— Ого! — присвистнул Наруто. — Здоровые какие!

Фото не могло передать необычной красоты Радужного ледника. Это место дышало рукотворной мощью прошлого, заставляющей задирать голову вверх от восхищения! Это сооружение, как монструозные небоскребы, рядом с которыми ощущаешь себя мелким муравьем, стремилось в небо ледяными пиками из невероятно прозрачного льда! Их будто бы вырубил из вытащенного на сушу айсберга неведомый скульптор. Как в зеркалах отражались наши мутные силуэты на фоне снега. В самой глубине, под припорошенными снегом сколами, угадывались очертания стальных опор или стен, не тронутых ржавчиной или иными признаками времени. Сенсорикой я чувствовал, что в каждом ледяном небоскребе пряталась такая же по высоте махина из стали, и эхо от нее отдавалось знакомым мерзким зудом в зубах, словно я решил тщательно переживать кусочек пенопласта.

Дальше нас вела сама Коюки, указав в центр ледяного Стоунхенджа, где стоял крошечный черный навес, похожий на придорожное святилище.

«Замок» для ключа-кулона оказался в самом центре закованного в лед озера, на крошечном пятачке земли. С берегом островок соединялся скрытым под снегом и льдом мостиком из металла. Но если без сенсорики, то кроме навеса над терминалом и ледяных скал тут не было ровным счетом ничего.

От центра островка ощутимо веяло теплом, как и от труб, что расходились от его основания в стороны, словно щупальца диковинного монстра с ведьминым котлом вместо тела.

Без предупреждения принцесса вставила ключ и замерла в предвкушении. Кристалл Коюки легко скрылся внутри стилизованного котла, начав испускать странный свет, похожий на компактное северное сияние, а земля под нами вздрогнула и «вздохнула».

Предчувствие заставило внимательнее присмотреться к ледяным пикам.

Наученный опытом включения маленького артефакта, разжал зубы и приоткрыл рот. Не помогло. Вибрация была такой силы, что лед осыпался огромными глыбами. Как по команде я и Наруто выставили общий щитовой барьер, который прикрыл нас всех от летящих со всех сторон осколков. Ледяные глыбы ощутимо ударяли по усиленному барьеру, заставляя напрягаться и вкладывать больше чакры. Нам даже решил помочь тот советник, которого я подозревал в родстве с Узумаки, вклинившись в поддерживающий контур между мной и Наруто.

Ледяная корка обрушилась, обнажая шесть гигантских зеркал в обрамлении металла и кажущегося настоящим камня. Ни за что не поверю, что камень мог сам нарасти так аккуратно на подобную конструкцию и не упасть потом под собственным весом.

Пятнадцать минут такого обстрела могли оставить меня с пустым резервом. Скорости камешка размером с кулак хватило бы, чтобы разбить кому-нибудь голову насмерть, не говоря уже о камнях размером с самого упитанного песика Хатаке.

Когда ледяная взвесь опала, послышался шум, который бывает, когда колонки работают, но никакой музыки еще не проигрывается. Кто-то другой бы не услышал, а я смог различить два голоса: ребенка и взрослого.

Качество звука было отвратительным, но понять, что маленькая Казахана в детстве никогда не видела весны, я сумел. Судя по всему, это был день незадолго до отключения машины, потому что Соусецу наставлял дочь, рассказывая той о весне как о саде, по которому можно очень долго бежать и чувствовать тепло.

Мне это показалось странным, потому что климат в Стране Снега явно не всегда был таким мерзким, но вопросы я решил оставить на потом.

Температура начала ощутимо повышаться, уже ни у кого из нас не шел пар изо рта, а охранники старичков с удивлением рассматривали миниатюрные гейзеры горячей воды, пробивающиеся сквозь стремительно тающий лед.

Вода парила, сырой жар чувствовался даже на расстоянии, как рядом с самым горячим бассейном в онсене. На кончиках ресниц начали образовываться капли, а волосы стали сырыми.

Затем звук выкрутили на максимум, и с появлением полупрозрачной девочки в богатом многослойном одеянии раздался однообразный шелест, который можно услышать фоном на записи. Ребенку было лет семь-восемь: огромные синие глаза, наивно и радостно наблюдающие за кем-то вне кадра, уложенные в смешную прическу темные, как у Коюки,