меня ужасные вещи. Но выяснилось, что это совсем не так. Мой друг сказал, что кто-то заплатил редактору для того, чтобы он публиковал комментарии якобы от имени известных людей и моих близких. Хотя на самом деле тот человек ничего никому не говорил.

— Я в курсе.

— Да что ты?

— Мне известно, что все это было неким заказом. Желанием разрушить твою карьеру намеренно и оклеветать тебя перед всем миром.

— Ну а чтобы прикрыть свою задницу, ты дал распоряжение опубликовать комментарии якобы от своего имени. Чтобы потом тоже возмутиться из-за того, что ты якобы здесь не причем и ничего никому не говорил.

— Что? Да если бы я увидел то, что не было сказано мной, то немедленно засудил бы и редактора, и всех, кто к этому причастен.

— Чтобы отвести от себя подозрения?

— Чтобы восстановить справедливость!

— Да, МакКлайф, ты — редкий гад, — слабо покачав головой, хмуро говорит Ракель. — Мстительный, самовлюбленный гад.

— Клянусь, Ракель, моей вины во всем этом нет, — возражает Терренс. — Я никому ничего не говорил про тебя.

— Что, боишься? Боишься, что я разрушу твою карьеру к чертовой матери и лишу тебя всякого шанса стать известным?

— Знаешь, я был готов к тому, что ты обвинишь меня в подобном. Был готов к чему-то подобному.

— Не надо строить из себя святого. Я уже давно все поняла.

— Ты все неправильно поняла.

— Да что ты! — ехидно усмехается Ракель.

— Да, я угрожал разрушить твою карьеру. Но я ни в чем не виноват. Эти слухи распространил не я.

— Какая же ты мразь… Мерзкая самовлюбленная мразь.

— Послушай, Ракель…

— Это все из-за тебя… Из-за тебя я была вынуждена читать всю ту грязь, что на меня вылили в Интернете. Из-за тебя все ненавидели меня. Считали самовлюбленной эгоисткой. Были уверены, что я никогда никого не уважала. Считала себя лучше всех. Требовала все самое лучшее. Утверждала, что люди вокруг меня — жалкая пыль.

— Вовсе не все! Хоть все газеты и журналы писали, что люди проклинают и ненавидят тебя, на самом деле это не так. Многие мои знакомые не поверили, что ты могла так поступить.

— Да? А ты хоть знаешь, сколько гадостей мне написали ко всем моим постам в социальных сетях? Знаешь? Знаешь, сколько всего мне пришлось прочитать за все это время?

— Я все прекрасно знаю. Читал все статьи и смотрел все репортажи.

— Ах, даже так… Хотел быть в курсе того, как проходит твой план по уничтожению моей карьеры?

— Да говорю же тебе, я ничего не делал, — устало вздыхает Терренс.

— Хватит пытаться строить из себя хорошенького. Тебе это не поможет.

— Ракель…

— Я обещаю, ты очень дорого заплатишь за то, что сделал. Это дело не останется без моего внимания. Ты не будешь и дальше делать вид, что все хорошо.

— Послушай меня…

— Рано или поздно люди узнают, кто ты такой на самом деле. Я всем расскажу, что это твоих рук дело. Раз народ хочет знать, кто все это время трусил показать свое лицо и представиться миру, но усердно поливал меня грязью, то они узнают своего антигероя. Узнают, кого им ненавидеть и проклинать. Кому желать сдохнуть и гореть в аду за все, что он сделал.

— Я не имею к этому делу никакого отношения.

— Даже не надейся, МакКлайф, я не оставлю тебя в покое и отомщу. Ты, мразь, сильно пожалеешь о том, что решил встать у меня на пути. Встать на пути самой Ракель Кэмерон.

— Послушай, я бы никогда не пошел на что-то подобное. Мне незачем намеренно на кого-то клеветать. Я никогда не распускал про кого-то какие-то ложные слухи. Никогда не платил деньги каким-то людям для того, чтобы они писали ложные статьи или не давали кому-то какую-то работу.

— Да? А может, я не первая, чью карьеру ты пытался разрушить? Может, ты поступаешь так со всеми, кто тебе неугоден? Вдруг тебе отказало уже очень много девчонок, которым ты так или иначе разрушил жизнь?

— Я никогда не занимался подобными вещами.

— Даже если ты и умудрился заткнуть кому-то рот, то со мной этот номер не пройдет, — уверенно заявляет Ракель. — Я не буду молчать и расскажу людям правду о том, кто ты такой. Раскрою людям глаза и заставлю их прекратить верить, что ты якобы такой милый и невинный.

— Да послушай же!

— Кто знает, может, мой поступок сподвигнет кого-то на какие-то интересные откровения. Может, кто-то заговорит и расскажем всему миру, что ты за наглая и невоспитанная мразь, которая думает только о себе.

— Ты несправедлива ко мне!

— Ах, это я несправедлива? — громко ухмыляется Ракель. — Ты распространяешь про меня слухи и злостно смеешься, наблюдая за тем, как народ готова едва ли не разорвать меня в клочья! И ты считаешь, что я к тебе НЕСПРАВЕДЛИВА?

— Я не распространял эти слухи! И вовсе не смеялся над тобой!

— Да что ты говоришь! А те анонимные письма тоже не ты писал?

— Какие еще анонимные письма?

— Которые ты присылал мне даже после того, как я сбежала в Лондон.

— Я понятия не имею, о каких письмах ты говоришь.

— Да конечно! Неужели это совпадение? Совпадение то, что я начала получать их с того самого дня, как познакомилась с тобой? С тех пор как я увидела тебя на встрече с Сереной и твоим менеджером! Когда ты поначалу пытался строить из себя милого и пушистого, но резко изменился после того, как понял, что перед тобой не будут плясать на задних лапках.

— Я не посылал тебе никаких анонимных писем!

— Ах, не посылал!

— Я не вру тебе!

— Ну да, только не говори, что ты не знал адрес моей электронной почты, который всегда был в публичном доступе. На который любой всегда мог что-нибудь написать. Ты прекрасно об этом и пользовался моментом, отправляя мне письма с длинными текстами и буквально требуя, чтобы я бросила свою карьеру. А потом еще и честно признался в том, что те сплетни — это твоя работа.

— Твою мать, ты несешь какой-то бред, — слабо качает головой Терренс.

— Да, МакКлайф, как бы усердно ты ни скрывался и отказывался написать мне письмо с раскрытием своей личности, я уже давно все поняла.

— Я никогда не писал тебе никаких писем.

— Да я не удивлюсь, если ты еще и завел парочку фейковых аккаунтах в социальных сетях и пишешь гневные комментарии под моими постами в аккаунтах.

— Это уже смешно! — тихо усмехается Терренс.

— А мне — НЕТ! — грубо бросает Ракель. — Мне СОВЕРШЕННО НЕ СМЕШНО!

— Я