боже, пошли мне терпения… — с прикрытыми глазами тихо взмаливается Терренс. — Помоги мне доказать этой упрямой девчонке, что я ни в чем не виноват.

— И ты приперся в Лондон для того, чтобы рассказать мне эту ложь?

— Я приехал сюда, чтобы рассказать тебе всю правду и назвать имя настоящего виновника.

— И тебе совсем не жалко времени? Не жалко было тратить деньги на билет? Должен был понимать, что я ни за что не поверю в твои чертовы сказки!

— Я был обязан это сделать!

— Ты обязан был сообщить всему миру о том, что сделал!

— Я не собираюсь отвечать за то, чего не делал.

— А ты ответишь за то, что сделал.

— Да не виноват я в этом! — повышает голос Терренс. — Не виноват!

— Какой же ты трус, МакКлайф… Распространяешь сплетни обо мне под маской анонима и трусишь в этом признаться.

— Мне что, признаться всему миру в том, что сделал другой человек?

— А вдруг ты с ним в сговоре? Вдруг этот Саймон согласился взять на себя твою вину и прикрыть твою чертову задницу? Сделать так, чтобы твоя безупречная репутация никак не пострадала!

— Не надо делать из меня монстра!

— А ты что, невинный ангел?

— Да, я не ангел. Но я ни в чем не виноват.

— Ладно, не хочешь признавать свою вину — не признавай. Видно, что ты не умеешь это делать. Считаешь, что во всем виноваты только лишь люди вокруг тебя. Даже если они ничего не делали.

— Послушай, Ракель…

— Только я не собираюсь молчать! Не собираюсь делать вид, что все хорошо. — Ракель резким движением руки убирает прядь волос с лица. — Я не стану вести себя как все и закрывать глаза на твои поступки только лишь ради твоего красивого личика. Ради личика, которое надо как следует побить.

Терренс ничего не говорит и просто тихо рычит с закатанными глазами, едва сдерживая себя для того, чтобы не сделать что-нибудь с Ракель, которая, сказать по правде, начинает все больше его раздражать. Пока Наталия старается услышать каждое слово их разговора, скрываясь за высоким уличным фонарем.

«Хоть я не хочу выгораживать его, мне кажется, что Терренс говорит вполне искренне, — думает Наталия. — У меня такое впечатление, что МакКлайф реально ни в чем не виноват. Во всем виноват некий Саймон… Кажется, Ракель как-то говорила про него. Правда, она вряд ли могла подумать, что за всеми теми слухами стоит именно он. Интересно, что тому мужику нужно от Ракель? Что она такого сделала, раз он обиделся на нее и возможно решил распространить все эти ложные слухи? Если это действительно водитель Терренса, то Ракель вроде бы сказала, что он нормальный и достаточно порядочный. Неужели это было притворство?»

Наталия слабо качает головой и продолжает внимательно слушать все то, что говорят Ракель и Терренс, не обращающие внимание на тех людей, которые время от времени проходят мимо них и бросают на них несколько косые взгляды, будто задаваясь вопросом, почему эти люди ругаются прямо посреди оживленной улицы.

— Да-да, МакКлайф, ты не ослышался, — уверенно говорит Ракель. — Я не позволю тебе спокойно жить и делать вид, что ничего не случилось.

— Если хочешь, я могу заставить Саймона лично признаться тебе в том, что он сделал, — отвечает Терренс. — Приведу его к тебе и потребую все объяснить.

— Объяснить то, как ты договорился с ним о том, чтобы оклеветать меня?

— Я ни о чем не договаривался с Саймоном. Этот человек действовал без моего ведома.

— Вы точно сговорились. Я в этом не сомневаюсь.

— Это ложь! Мы ни о чем не договаривались.

— Ты еще скажи, что ничего не знал обо всех его делишках.

— Не знал. Я даже и подумать не мог, что Саймон окажется виновником всего происходящего.

— Да что ты!

— Я мог подумать на любого из твоих ненавистников. На любого известного человека, который когда-либо говорил о тебе что-то нелестное. Но никогда не думал, что во всем окажется виноват Саймон. Мой бывший личный водитель, который не имеет к тебе никакого отношения.

— Верно, я раньше никогда нигде его не встречала. И уверена, что Саймон никак не мог мне навредить.

— Да я запросто мог заподозрить даже тех, кто хорошо к тебе относился. Я бы нисколько не удивился, если бы кто-то из твоих друзей оказался врагом.

— Однако все люди в моем окружении надежные и проверенные. Есть только лишь одна гнида, которая испортила мне всю жизнь. Которая заставила меня ненавидеть его так сильно, как еще никого в жизни.

— Не надо обвинять меня во всем только из-за того, что мы поругались на фотосессии.

— Ты сам себя выдал!

— Как? Всего лишь со зла сказал, что уничтожу твою карьеру?

— Этого уже достаточно для того, чтобы быть уверенной в том, что это ты все устроил.

— Я не имею к сплетням никакого отношения, — в очередной раз повторяет Терренс. — Никакого! Я не распространил про тебя никаких слухов и не давал прессе никаких комментариев. Ничего не делал! Ничего!

— Не ври мне! — прикрикивает Ракель, уставив холодный взгляд в глаза Терренса.

— Я не вру.

— Ты ничем это не докажешь. Не докажешь, что не распространял эти слухи и не писал мне все те анонимные письма.

— Слушай, Кэмерон, сколько раз мне повторять, что я, твою мать, не имею к этому никакого отношения? НИКАКОГО! ПОНИМАЕШЬ?

— ДОКАЖИ! Докажи, что это так!

— Ты должна поверить мне на слово.

— Ах, на слово… С какой, твою мать, стати?

— А что касается тех писем, я нисколько не сомневаюсь в том, что их также писал Саймон.

— Ах, Саймон, значит…

— Да, Саймон!

— Мне что, показать тебе все твои писательские творения? Которые ты наверняка сочинял часами перед тем, как отправить мне!

— Ну покажи! Давай, девочка, покажи мне все эти письма! Покажи!

— Ну и покажу!

— Где они? Показывай!

— Сейчас увидишь, раз так хочешь! — Ракель резким движением раскрывает свою сумку, достает из нее свой смартфон и начинает что-то в нем искать. — Сейчас-сейчас… Сейчас ты, мразь, все увидишь… Я не поленилась сохранить все твои творения в отдельную папочку.

Спустя несколько секунд Ракель находит в своем телефоне то, что ей нужно, и демонстрирует его содержимое Терренсу.

— Смотри, МакКлайф! — восклицает Ракель. — НАСЛАЖДАЙСЯ!

Терренс быстро пробегается глазами по тексту одного из писем, которое ему показывает Ракель, слабо покачав головой.

— Как я и думал, — задумчиво произносит Терренс. — Это Саймон… Здесь чувствуется его рука…

— Читай-читай, павлин, читай! — хмуро бросает Ракель и показывает Терренсу еще одно письмо. — И вспоминай! Вспоминай самого себя! Вспоминай, как ты