– Машиной должен пользоваться один. А он её дает всем, кому не лень. Вот и результат.

Аркадий ехал, нервно поглядывал на светофоры, которые были натыканы на каждом шагу. И, как по закону подлости, около каждого приходилось останавливаться. Наконец, большие дома закончились, и показался дачный поселок. Искать пришлось недолго. Повернув, увидел на доме табличку: «Лавандовая, 2». Не успев выйти из машины, увидел, как к нему навстречу шел Виктор. Они обнялись.

– Ну, ты постарел, – сказал Аркадий.

– И ты уже не тот, гроза женских сердец, – отвечал Виктор.

– Это сколько же мы не виделись?

– Да, почитай, лет 25.

– А вот и не 25.

– Это почему?

– А помнишь, неделю назад я около тебя притормозил. Но ты так спешил! Признаться, я тогда даже обиделся на тебя.

– Я не помню, ты извини. У меня сейчас проблемы. Понимаешь, меня пытались обокрасть.

– Так пытались или обокрали?

– Как тебе сказать? – вздохнул Виктор.

– Значит, так, для начала давай зайдем, или так и будешь держать меня на улице?

– Ой, да-да. Ты извини. Заходи, – засуетился Виктор. – Проходи на кухню. Что будешь: кофе, чай или что покрепче? У меня есть чистый спирт.

– Нет-нет, я за рулем, а вот от кофе не откажусь, если можно.

– Можно, можно, я кофе тоже очень люблю.

– Значит, пытались тебя обокрасть? – спросил Аркадий суетившегося около газовой плиты Виктора. – А почему ты не заявил об этом?

Виктор Вениаминович очень удивленно посмотрел и сказал:

– К вам только попади! Вы бы мне тут всё перевернули. – Он замолчал, и видно было, как он нервничал. Затем продолжил: – Не всё, Аркаша, что у меня есть, подлежит огласке. Тебе кофе покрепче?

– Да, если можно.

Виктор Вениаминович разливал кофе по чашечкам. Его аромат витал над столом.

– Какой запах! – сказал Аркадий. – Обожаю этот запах.

– Ты извини, кроме кофе, ничего нет.

– Всё нормально, не переживай.

– Понимаешь, – продолжал оправдываться Виктор, – как-то эта еда вся быстро закончилось.

– Надо было мне сказать, я бы заехал, чего-нибудь купил.

– Я не сообразил сразу. Да и не до того было. Понимаешь, я всё сомневался, посвящать тебя или нет?

– Как ты можешь сомневаться во мне!? – повысил голос Аркадий.

– Да ты не обижайся, подожди, не спеши. Понимаешь, не всё здесь так просто.

Аркадий увидел, как у его друга забегали глазки и затряслись руки.

– Ты не нервничай, успокойся, а то это всё на бред похоже.

– Аркаш, я бы рад это всё назвать бредом. Но это уже есть!

– Так, – не выдержал Аркадий, – давай объясняй, показывай, рассказывай, раз пригласил!

Виктор в нерешительности заёрзал на стуле. Затем собрал чашки со стола и стал их споласкивать, говоря:

– Это двадцать лет моей жизни. Я этому посвятил всего себя. От меня жена ушла! Какие там внуки! Они меня считают эгоистом и этим, как его… – он покрутил рукой около виска. Потом махнул рукой и замолчал, тяжело вздыхая.

Аркадий терпеливо ждал, когда закончится лирическое вступление. Наконец, Виктор закончил мыть чашки и теперь стоял посредине кухни. Аркадий молчал. Да и зачем торопить человека? Пусть соберется с мыслями. Вон как нервничает. Он отметил, что Виктор очень сдал и на свои пятьдесят не тянет.

– Хорошо, – наконец сказал тот, – пошли. Только предупреждаю: не пугайся.

– Это ты мне говоришь?

– Да-да, тебе.

– Ладно, пугатель, меня за свою жизнь столько пугали, что вся пугалка кончилась. Веди.

Спускались в подвал. Железные двери говорили о многом. Виктор Вениаминович долго копошился с замками. Последний был с кодом.

– У тебя тут прямо как на военной базе.

Виктор открыл двери, зажег свет и сказал:

– Ничего не трогай. Я быстро. Двери закрою и приду.

– Что-то у тебя тут холодно. Это что, так надо?

– Надо, Аркаша, надо.

Он подошел к ширме, отодвинул её. Под стеклянным колпаком лежал человек.

– Кто это?

– Это, Аркаша, вся моя жизнь. Понимаешь, я закончил то, над чем работал Хофман.

– Кстати, а где он сейчас?

– Где-то за границей. Точно не знаю. Да меня это не интересует. Понимаешь, я нашел, то есть создал питательный раствор, он заменяет кровь, основные органы – искусственные. Я его оживляю, и мы с ним общаемся. Я научил его всему. Его электронный мозг впитывает всё, как губка. Основной недостаток – от него холодом несет, как от Деда Мороза. Я его так и назвал: Дед Мороз. По-детски звучит, наверное. Но мне так захотелось. В общем, код у него такой получился. Есть у него и положительные качества, есть и такие, о которых я еще не знаю. Когда я с ним встречаюсь, он меня спрашивает: «Кто ты?» Ну, это у нас так заведено. Я даже не знаю, как он на тебя прореагирует. А еще он может исчезать, то есть мы вместе исчезаем. Это так интересно. Мы всех видим, а нас не видят.

– Ты что, – вдруг как бы опомнившись, перебил его Аркадий, – на улицу с ним выходил?

– Ну да, выходили.

– И не боялся?

– Чего?

– Его.

– Нет, конечно, он же мой, это мое дитя, я его сделал. Я для него всё. И о том, чтобы его бояться, даже не думал. Наоборот, около него я под защитой.

– Очень всё интересно… – задумчиво сказал Аркадий.

– Интересно – то интересно, а вот что дальше?

– Как что? Да тебе за это Нобелевскую премию дадут. Да тебе, голова садовая, за это…

– Опомнись, Аркаша, какая премия? Как только я об этом заикнусь, ты можешь представить, что начнется!? Это же бомба! Я это недавно понял. Я сначала в истерику впал! А потом решил тебе позвонить.

– Да… Дела!

Они стояли и молчали.

Аркадий разглядывал человека, то есть робота, похожего на человека, который лежал под колпаком. Это был мужчина на вид лет сорока, лысый и очень худой.

– А какой у него нрав? – вдруг спросил Аркадий

– Какой задашь при встрече – такой и будет.

– Значит, скажешь – иди и убей, он пойдет и убьет?

– Ну, зачем такие крайности? Уверяю тебя, я ему такие указания давать не буду.

– А другие? А если его выкрадут?

Виктор посмотрел на Аркадия. Долго молчал, а потом, как бы очнувшись, ответил:

– Где-то там с ним ничего не смогут сделать. Ему нужны я, эта барокамера и мой компьютер.