— Та-а-ак, вставайте потихоньку. Принцесска, подстрахуй-ка с другой стороны, — проговорил Филипп Викторович.

Привычно проигнорировав обидное прозвище, я с готовностью ухватилась за мощное мужское предплечье, обтянутое белоснежной тканью рубашки. А пациент повернул голову ко мне и наши взгляды встретились. Его глаз было не рассмотреть, слишком темно. Цвет, выражение, а все равно показалось, что я этот взгляд успела прочувствовать каждой клеточкой своего тела.

Ленка, да что это с тобой такое, а?

Вдвоем мы довели мужчину до “скорой”. Шел он пошатываясь. Но, судя по запаху алкоголя, не факт, что дело в сотрясении. усадили на кушетку. В ярком свете в салоне ссадины на его лице выглядели с одной стороны жутковато, но с другой он с ними был похож на какого-то рыцаря после поединка. Очень красивого некой особой, мужественной красотой. Глаза оказались орехово-карими и в них, несмотря на его состояние, плясали озорные огоньки.

— Ну, принцесска, давай. Покажи класс, — скомандовал Филипп Викторович и я, вооружившись марлевыми салфетками и антисептиком принялась обрабатывать ссадины.

Пока это делала ежесекундно чувствовала как скользит по мне огненный взгляд мужских глаз. Его разбитые чувственные губы кривились в полуулыбке-полуусмешке. Замечал мою неловкость? Стыдно-то как. Я врач и не должна так реагировать на пациента. Это ужасно и непрофессионально. Даже если пациент этот молодой высокий широкоплечий красавец с густыми темно-русыми волосами, огоньком в выразительных глазах, волевым подбородком, ямочками на щеках и…

— Не надо меня в больницу, — низким, слегка хрипловатым голосом сказал он, когда я закончила свои манипуляции и машина тронулась с места. — Твои волшебные ручки уже меня вылечили, красавица.

— У вас сотрясение, молодой человек, — хмыкнул Филипп Викторович, — Так что в больницу мы поедем. А ты, принцесска, делом займись, а не глазки строй. На вот, заполняй.

И сунул мне в руки планшет и ручку.

— Ух, строгий дядька какой. Не стыдно самоутверждаться за счет девочки?

— Не понял? — округлили глаза врач.

— Все вы поняли, — медленно и тихо, проговорил мужчина, — Тон смените, пожалуйста. Иначе мне есть кому рассказать о вашем непрофессиональном поведении.

— Пф-ф-ф, непрофессиональном, да? Эти непрофессионалы вам жизни спасают за копейки, — разозлился Филипп Викторович.

— А! Так дело в этом, — мужчина выудил из кармана штанов бумажник, а из него пару стодолларовых купюр. — Сразу бы сказали…

— Засунь себе деньги знаешь, куда…, - раскрасневшись рявкнул Филипп Викторович.

— А вот это уже оскорбление, — медленно проговорил пациент. — Нехорошо…

Ни капельки не испугался. Вот вообще. Хотя, а чему же тут удивляться, если они почти одного роста и телосложения? Вот только Филипп Викторович толстый, а этот самый настоящий качок. Причем не надутый всякой гадостью, а просто очень натренированный. Красивый… И есть в нем что-то такое… Не знаю, как объяснить. Вот Филипп Викторович орет, а этому и голос повышать не надо.

— М-мне документы надо заполнить, — заикаясь начала я, попытавшись помешать начинающейся ссоре.

К счастью, пациент перевел внимание на меня. Или не к счастью. Потому что вновь вспыхнувшие огоньки в его орехово-карих глазах мешали сосредоточиться. Очень и очень сильно, но я старалась это сделать. Не хватало еще чтоб на меня Филипп Викторович пожаловался…

Итак, звали его Владимир Вадимович Сорокин. Глупая фамилия и совсем ему не подходящая. Такому бы звучную какую-то… Мужественную.

Соберись, Ленка! Соберись рад бога и не позорься.

Тридцать лет…

— Не женат, детей нет. Номер телефона…

Он потешался. Причем откровенно. Или заигрывал со мной. И точно смущал меня так сильно, словно бы мне не двадцать три года, а пятнадцать и я на первой своей школьной дискотеке общаюсь с красивым старшеклассником, а не заполняю документы пациента в “скорой помощи”.

— А тебя как зовут? — оперевшись локтями о колени, склонился так, что наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.

— Лена… То есть, это не имеет значения, Владимир Вадимович, — затараторила я, отодвигаясь. — Откиньтесь, пожалуйста, на спинку кресла. Вам нельзя напрягаться, у вас сотрясение.

— Рядом с тобой трудно не напрягаться, Лена, — полностью игнорируя недовольное пыхтение Филиппа Викторовича, сказал он с очевидным намеком.

Ой, мамочки, щекам-то как жарко. И сердцу. И всему телу.

Постаравшись придать лицу как можно более строгое выражение, я сделала вид, что заполняю бланк. Все, больше не смотрела на этого Сорокина. Зато он на меня — да. Но, к счастью, молчал.

— Приехали, — буркнул Филипп Викторович, который тоже молчал весь остаток дороги и тоже смотрел на меня. Прям сверлил взглядом.

Он немного успокоился, но не полностью. А пациент вообще не остыл, это было видно. Ему что правда не все равно на то, как со мной общается врач? С какой стати?

— Что застыла? Иди узнай, свободно ли мрт, — распорядился Филипп Викторович и я бросилась выполнять.

Кабинет мрт оказался свободен. Передав пациента коллегам, мы направились в комнату отдыха. Там было пусто, все бригады на выезде. Чтоб скрыть неловкость от ситуации на вызове, я засуетилась. Чайник поставила, коробочку с пакетами чая достала…

— Лен, ты уши-то не развешивай, — незнакомо добродушным голосом сказал Филипп Викторович, — Такие, как он, мажоры зажратые, поматросят и бросят, запомни.

Я во все глаза посмотрела на доктора. Он впервые со мной так говорил — по-доброму, даже как-то по-отечески.

— Я не развешиваю!

— Вот и умница, принцесска, — снова вернул он свой прежний тон. — Чайку заваришь?

— Конечно.

От его слов стало не по себе. Стыдно за свое непрофессиональное поведение и что он это заметил. И тот парень тоже. А еще… Ведь он прав. С первого взгляда на этого Сорокина понятно, кто он такой. Весь в брендах одет, часы дорогие, смартфон последней модели. Я это все украдкой успела рассмотреть пока ехали. Понятно как такие могут отнестись к обычным девушкам вроде меня. И, может, он вообще женат. Взрослый все-таки…

Вот и не думай о нем, Ленка. Забудь и все!

Глава 3

Семь лет назад

Восьмая моя смена прошла как по маслу. Было несколько вызовов, причем парочка из них — тяжелые случаи, но я отлично справилась со своей частью работы. И это не столько мое личное мнение, сколько вывод из того, что Филипп Викторович не сделал ни одного замечания и называл Леной, а не “принцессой”.

— Ты привыкаешь, Ленчик, — говорила в смартфоне Алина, — Я же говорила тебе, что придет время и станет легче и вот оно приходит.

— Да, ты права, — прижав телефон плечом, я стала застегивать ремешки на босоножках.

— Первые две недели на новой, а тем более первой работе — это всегда период, когда кажется, что ты сойдешь