Это были книги по медицине. Память о моей учебе и о недолгой работе на “скорой”. Недолгой потому что Вове не нравились мои суточные дежурства и он хотел, чтоб его жена была дома. Занималась собой, отдыхала, готовила для него и всегда встречала вечером в хорошем настроении вместо того чтоб работать за копейки, уставая, как собака. Я какое-то время сомневалась, сопротивлялась, но… Но реалии работы разбили на мелкие осколки мои романтические представления о ней принеся взамен разочарование. Вдобавок я безумно любила Вову, хотела делать его счастливым и страшно боялась потерять. Да и мама поддерживала его в вопросе моей работы, настаивая на том, что я должна заниматься семьей, а не карьерой, как и положено настоящей женщине. Единственным человеком, который был против, стала моя сестра Алина. Мы с ней тогда сильно поругались. Она говорила, что медицина была моей мечтой с детства, я столько лет жизни отдала, чтоб выучиться, только начала работу, в перспективе могу перейти в частную медицину и там самореализоваться и классно зарабатывать, а теперь готова всем этим пожертвовать ради прихоти какого-то мужика и из-за бытности “влюбленной курицей в розовых очках, которая не понимает, что кроме волшебной любви к мужу должна быть и своя собственная, отдельная жизнь”. Я в ответ сказала, что она просто мне завидует, ведь кроме работы в ее жизни ничего нет, а ведь ей уже тридцать… Сестра же ответила, что придет момент, когда “этот богатый козел” мной наиграется и я останусь у разбитого корыта, без работы и денег и тогда вспомню ее слова…

Мы потом долго не разговаривали, но через время помирились. А еще через время оказалось, что Алина была права…

Кинув книжки к документам, я застегнула чемоданы. Потом переоделась в какие-то первые попавшиеся вещи. Потом кое-как спустила чемоданы вниз.

Куда идти?

Первой на ум пришла Нинка. Дрогнувшей рукой я достала из кармана спортивных штанов свой смартфон и позвонила ей. Трубку взяли только через пять гудков.

— Лена… Ты на часы смотрела? — раздраженно просипела девушка.

Два часа ночи…

— Прости, Алин, — разрыдалась я, — Меня Вова из дому выгнал. Мне некуда идти…

— Как выгнал?

— А вот так… Другая у него. Устал он от меня…

— Так, ладно-ладно! Не раскисай. Давай-ка вызывай такси и приезжай ко мне прямо сейчас.

— Сп-пасибо…

Неуклюже вытащенные на улицу чемоданы. Такси. Ночь. Яркие огни фонарей и вывесок ночных заведений. Я любила ночи. Любила кататься с Вовой на его крутой и быстрой машине по ночным улицам.

Но больше этого не будет… Теперь он будет точно так же катать какую-то другую женщину. Обнимать ее, целовать. Спать с ней. Она будет засыпать на его плече в нашей с ним постели. Завтраки готовить на нашей с ним кухне…

Таксист протянул мне упаковку бумажных салфеток.

— Простите за истерику, — всхлипнула я, забирая ее из его рук.

— Не извиняйтесь. Плачьте, а потом вытирайте слезы и живите дальше.

Живите дальше. Ему легко говорить. А как мне это сделать? Ведь от моей жизни остались лишь развалины с уходом Вовы…

Нина и ее муж Рома жили в двадцати минутах езды на машине от нашего с Вовой дома в пентхаусе, находящемся на вершине новенького жилищного комплекса. О моем приезде предупредили охрану, а потому и машину пропустили без проблем, и чемоданы занести помогли.

Одетая в розовую пижамку, состоящую из шорт и топа Нина ждала меня в прихожей, обхватив руками с длинными розовыми же ногтями тонкие предплечья. Ее длинные каштановые волосы струились по плечами крупными локонами, и игриво спускались на сделанную “троечку” соблазнительно подчеркнутую шелком топа. Акварельный перманент на губах, заламинированные ресницы и брови… Она и спросонья выглядела так, что хоть прямо сейчас съемку для социальных сетей устраивай.

Она и я. Все благодаря деньгам, вложенным в уход за собой. Жаль, меня это ни от чего не спасло. Как ни крути, а годы берут свое. Так Вова сказал.

А мне уже тридцать. Два часа как тридцать…

— Ой, моя дорогая, — она раскрыла объятия. — Вот он козлина!

— Ни-и-ин, — снова разрыдалась я.

— Идем, присядем, — она отвела меня на гигантский белый диван, стоявший посреди просторной залы, налила воды в стакан.

И вот я пила прохладную воду маленькими глотками и, всхлипывая, рассказывала ей обо всем, что произошло.

— М-да уж, — хмыкнула подруга, когда я закончила говорить, но не закончила рыдать. — Что там конкретно по брачному контракту тебе полагается при разводе?

— Ни-и-ин, да разве ж это важно? Мне плевать на деньги… Мена Во-о-ова бросил…

— А жить ты на что планируешь, м? У тебя ни работы, ни денег своих…

— Не знаю. Мне все равно…

— Так не пойдет, Лен. Мужиков, как собак уличных, а ты у себя одна. Не могу поверить, что ты не подготовила себе подушку безопасности на такой случай, — она качнула головой. — А, впрочем, ладно. Давай-ка я тебе одну вкусняшку налью, а потом пойдем спать. Мне на шесть утра уже на йогу, так что времени болтать нет. А вечером Рома уже из командировки прилетает…

Она плеснула мне в бокал янтарной жидкости и заставила ее выпить. Я не любила спиртное, а тем более такое крепкое, но сейчас это было то, что нужно. Дрожь, сотрясающая мое тело, почти сразу прошла и до самых кончиков пальцев разлилось тепло.

— Вот, заходи, — сказала девушка, открывая мне дверь одной из комнат, — Располагайся и отдыхай. Тебе обязательно поспать надо. Все, я тоже пойду. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — машинально отозвалась я. — Нина, спасибо тебе, что приютила.

— Да не за что. Мы же подруги.

Подошла, села на высокую и широкую кровать, так похожую на ту, что была в нашей с Вовой спальне. Закрыла лицо руками. Из глаз снова покатились слезы…

Как он мог? Ка-а-ак? А я как могла ничего не замечать? Ведь это не первый день продолжается…

Боль разрывала на куски. Я калачиком свернулась в изножье кровати, подтянула колени к груди. Ощущала себя очень маленькой, беззащитной, брошенной и одинокой. Плакала, пока не иссякли слезы и пока не погрузилась в забытье.

Разбудила меня Нина. Одетая в легкий костюм из брюк и кимоно, с неизменной укладкой и легким макияжем… Красивая. Она меня на год моложе… Ей двадцать девять. А мне тридцать. Сегодня. У меня День рождения. Первый за шесть лет День рождения без Вовы…

— Ленусь, вставай давай. Умывайся, принимай душ и завтракать. И не смей рыдать, — жизнерадостно сказала девушка и вышла из комнаты.

Не знаю как, но я заставила себя подняться. И