– В шесть лет?! – ахнула тетя Лида и поперхнулась чаем.

– Представляешь! Позорище! Я ее ругаю, стыжу, а ей все равно! Даже из детсада, когда забирала, всем детям и воспитателям сказала, стыдила, мол, здоровая девка, а все в постели мочится, а ей хоть бы хны! Только ссыт больше! Ее уже и дети дразнили, а она ревёт только и мочится по-прежнему! Уже в школу первого сентября, вот я и подумала, пусть хоть правой рукой научится писать.

– Кошмар какой…

– И не говори! Но как ее детдом отдашь? Она же там вообще сгинет! А я присмотрю, исправлю, где надо. Пока силы есть.

Юля сжалась в комок, слушая бабушкину речь, и не шевелилась совсем. Бабуля разговаривала громко, иногда переходила на крик, пугая Юлю. Юля вспомнила, что бабушка вскоре проверит написанное, и страх перед наказанием придал ей сил. Кое-как она вычертила палочки…

Первого сентября Юля пошла в первый класс. Бабушка успокоилась относительно ее леворукости: внучку всё-таки удалось переучить.

К тому же в последние месяцы внучка просыпалась на сухой простыне, и резиновую пеленку можно было убрать насовсем. Но только Юля знала, почему она больше не писалась в постель.

Ещё задолго до того, как она пошла в первый класс, она посещала старшую детсадовскую группу. Анастасия Николаевна при детях стыдила внучку за то, что та мочится в постель. Воспитателя неохотно поддерживали жестокую бабулю и частенько просто игнорировали ее слова. Но дети все равно слышали и бесконечно дразнили Юлю. Она от этого, казалось, только сильнее тревожилась и нервничала, потому после каждого дневного часа в саду она лежала на мокрой простыне. Бывало, она просыпалась раньше всех, но притворялась, что спит и ждала, когда все дети проснутся и выйдут из спальни. Тогда она успеет спрятать мокрое белье. Однажды она запихала его в шкафчик для вещей – всегда находила разные совершенно не подходящие для этого места, лишь бы вновь не быть пристыженной и униженной. Но приходя в сад на следующий день, Юля замечала, что спрятанное белье исчезало. Конечно, оно обнаруживалось нянечками и извлекалось из шкафа, из-под кровати и других мест. Но никто не разговаривал с Юлей и не обсуждал эту странную ситуацию.

Однажды в детсад устроилась молодая воспитательница. Она не знала о Юлиной проблеме, а Юля видела в ней обычную равнодушную тетю. Только эта новенькая была гораздо моложе и красивее других. Глазастая, голубоглазая, светлые волосы всегда заплетала в длинную толстую косу. Юля заметила, какие красивые и белые у нее руки, и тут же вспоминала тяжёлые, грубые руки бабули с толстыми шершавыми пальцами. От новенькой пахло какой-то тёплой и нежной сладостью, а не жареными котлетами или супом, как от других тёток; она была сама ангел, спустившийся с небес, чтобы маленькая Юля узнала, что мир состоит не только из «бабуль».

Но через несколько дней Юля стала замечать, что новая воспитательница как-то странно на нее поглядывала, задерживала взгляд и наблюдала, как она играет. Юля же от этих взглядов становилась ещё более застенчивой и робкой. Она и так-то с детьми не дружила, всегда играла одна, а теперь ещё больше отдалилась. Хотя новая тетя смотрела на нее не со злобой, а с интересом и иногда даже с грустью.

Но Юля, привыкшая к вечно кричащей и недовольной бабушке, видела в воспитательнице такую же жестокую надзирательницу. И в очередной раз, когда дети после дневного часа спустились на улицу, не досчитались Юли. Воспитательница поднялась в детскую спальню.

Испуганная воспитанница судорожно снимала мокрую простынь с матраца. Сегодня она проснулась позже и потому не успела сделать это заранее.

Юля затряслась от ужаса: по ступенькам кто-то поднимался. Она запаниковала и не знала, как поступить. Быстро снять простынь или спрятаться? Главное, не замереть от страха: придётся вновь слушать крики, а это ещё невыносимее, чем, когда тебя стыдят. Поэтому Юля выбрала бросить все как есть и спрятаться. Удрать подальше за шкафчики она не успела, поэтому юркнула под кровать. Мокрая простынь свисала с матраса, как длиннющая скатерть со стола, поэтому Юлю не было заметно. Она успела соорудить себе домик, где жестокая бабка или красивая молодая воспитательница ее не обнаружат. Все они одинаковые! Все норовят поколотить, накричать или обвинить во всем.

Затаившись, Юля на корточках сидела под кроватью, обхватив колени руками. Послышались шаги на пороге.

В затуманенном страхом мозгу Юли мелькнула здравая мысль, что шаги лёгкие, это вовсе не жестокая бабуля, которая пришла, чтоб наказать за испорченное белье. Но ужас так захватил детское сердце, что Юля погрузилась в очень неприятное воспоминание недельной давности.

В тот злосчастное утро она опять проснулась на мокрой постели. Бабушка живо это обнаружила, вытянула толстый кожаный ремень из брюк ничего не понявшего деда, который привычно разгадывал кроссворды, и набросилась на внучку.

Юля, заметив страшное оружие с тяжёлой железякой посередине, не замерла, как она это делала обычно. Дикий страх заполонил ее и велел бежать. Юля, молча, словно осиротевший обречённый ягненочек, бежала через весь дом в спальню бабули и дедули и остановилась в самом углу – возле печки. Бежать больше некуда. Юля повернулась на трясущихся ногах и увидела перед собой разъяренную огромную бабулю. Анастасия Николаевна никогда не славилась особой худобой, но последние несколько лет заметно раздобрела. С бешеным лицом, вытаращенными глазами и жутким оскалом она глядела на внучку и сжимала ремень в руках. Волосы ее наполовину седые, наполовину русые торчали во все стороны, словно солома: бабуля недавно проснулась и ещё не умывалась и не расчесывалась.

– Сейчас ты у меня получишь, дрянь такая! Больше никогда не обоссышься!

Юля не нашла другого выхода спастись, как расплакаться в голос. Впервые за короткую жизнь она закричала раньше бабули. Она не звала на помощь деда: бесполезно. Она просто громко судорожно рыдала, слезами избавляясь от накопленной боли. Юля почувствовала, как по ногам побежало тепло. Казалось, все тело от низа живота до пяток стало жарким. Она не описалась, нет. Всегда, когда она замирала в подобных случаях, в ней застревала та сила, которую она могла применить в ответ на жестокость. Так и происходит с человеком или животным, на которого нападают. Он защищается: бьёт в ответ или убегает. Но ребёнок не умеет драться, он чаще всего просто замирает, а эта невыраженная сила остаётся внутри тела.

Хотя бабулю, видимо, ещё больше раздраконило поведение внучки, но и обескуражило: отчего это малявка взбунтовалась? Осиротевший ягненочек решил выживать. Вынырнув