– Сердечно приветствуем! Разрешите документики! – говорит милиционер, а учительница переводит. Гости вручают паспорта. Милиционер крутит их. Передаёт для прочтения учительнице. – Извините, конечно, так сказать, а цель приезда?

– Этнография. Нас интересует старое еврейское кладбище, – говорит Гороховский и вручает милиционеру ещё и свою визитную карточку.

Учительница переводит и про кладбище. В толпе селян проносится: «О! Еврейское!» – и все с уважением смотрят на дряхлого деда.

– Да! Еврейское. Ведь здесь жили евреи, – Гороховский произносит это уже на ломаном русском языке.

В толпе селян опять вздох: «Говорит по-нашему!»

– Ага! Знаете язык? – настораживается милиционер и неохотно, но возвращает паспорта.

– Моя «мишпуха»…[10]Мой род. И бабушка и дедушка… То есть простые слова я складываю. И ещё студенты у меня сейчас. Они из Украины. Доброго здоровячка! – говорит он всем.

На крыльце застыл дед Грицько. Он изумлён. Причём почему-то больше, чем все остальные. Всё происходящее видится ему в несколько мистическом виде. Ореолы вокруг фигур хасидов, звучание голосов с эффектом эха.

А учительница как раз уже трижды представляет его гостям:

– Директор гостиницы Григорий Панченко. Заслуженный агроном. Сейчас на пенсии.

Но дед всё не приходит в себя. Его жена Парася щиплет его и шепчет в ухо:

– Очнись, старый!

Наконец-то дед Грицько спохватывается и жмёт руки гостям. Баба Парася тоже протягивает руку для пожатия. Но Гороховский шарахается от её руки, как от змеи.

– У нас, у хасидов такое правило: «Не своё не трогаем», – оправдывая свой жест, говорит он громко на русском языке.

По толпе селян снова прокатывается гул. А одна из женщин бьёт по затылку своего мужа:

– Во! Нормальные люди! Не своё не трогают!

Все понимающие смеются. Жора и Федька подхватывают чемоданы. Гороховский тихо на идиш Гутману:

– Бэрэлэ! Смотри за вещами. Эти двое мне не нравятся.

– Так вот же полицейский!

– Не морочь голову. Полицейский!? Гиб акик![11]Ты же видишь, какая у него рожа! А пуным![12]Ха! Это ещё тот ганэф.[13]

Милиционер старательно вслушивается. Толкает в бок учительницу. Та пожимает плечами: «Не понимаю». Зато по лицу деда Грицька пробегает тень улыбки. Видно, что-то понял. И милиционер отмечает это.

А Гороховский извинительно улыбается и объясняет свой текст на русском языке:

– Вы понравились моему другу, мистер шериф. Он говорит: «Смотри, какой бравый мужчина. Казак!» А я ему говорю – «Конечно! Настоящий представитель закона!».

Сельская гостиница. Утро.

Гости и сопровождающие их лица проходят внутрь гостиницы. Жора и Федька затаскивают чемоданы, при этом проявляют излишнюю активность. Но хасиды косятся, и милиционер быстро выставляет «помощничков».

Дед Грицько с мэром проводят гостей по гостинице. И, конечно, показывают туалет и рукомойник во дворе. А мэр Борсюк ещё показывает, как пользоваться этим самым рукомойником, начиная с процесса доставания воды из колодца и заливания в бачок этого самого рукомойника.

Сельская гостиница. Комната. Утро.

Наконец гости остаются одни. Гороховский достаёт мобильный телефон. Набирает номер и говорит на идиш:

– Саймон. Да! Реб Гороховский. Слава богу, на месте. Гостиница? – Он уныло оглядывается. – «А зохн вэй»![14]

Сельская гостиница. Коридор. Утро.

За дверью, конечно, подслушивают. Милиционер вопросительно смотрит на учительницу.

– Не понимаю. Похоже на немецкий, – шепчет та.

Милиционер, стараясь не скрипеть сапогами, отходит на цыпочках от двери. Все тихо во главе с мэром Борсюком идут к выходу.

Сельская гостиница. Крыльцо. Утро.

Милиционер строго смотрит на мэра Борсюка.

– Ну, приехали! Ну, евреи! – почему-то оправдывается мэр. – Ищут кладбище. Своё! Еврейское! Что тут такого?

– Ага? – как бы с угрозой произносит милиционер.

– Тут до революции, говорят, евреев много жило… – говорит учительница Золотаренко. – Память!

– Вот именно. Память! – подхватывает мэр Борсюк. – Так сказать, история.

– Ага! Что там, на визитке? – продолжает допрос милиционер.

– Компания «Ди Гус», – читает и переводит учительница.

– Добыча, оценка и сбыт алмазного сырья. Мистер Гороховский. Консультант по общим вопросам.

– Ага! Добыча, оценка и сбыт алмазного сырья… Консультант… – милиционер забирает визитку, осторожно кладёт её в карман. – Имеем вещественное доказательство.

Площадь у сельской гостиницы. Утро.

Мэр с учительницей спускаются с крыльца. Садятся в пропыленный старый «газик» и уезжают. Милиционер поворачивается к деду Грицьку:

– Я тебе, дед, не как племянник, а как начальник милиции приказываю! Глаз не спускать! С консультантов этих, бля!

Сельская гостиница. Комната. Утро.

Гороховский распахивает окно. Оглядывает село. Ласково светит солнышко. Птички поют. Произносит восторженно на идиш:

– «А махае»![15]Ты только послушай, Бэрэлэ, какая тишина!

Площадь у сельской гостиницы. Утро.

…И в эту же минуту тишину взрывает рёв мотора. Большой трактор, дымя и кашляя, пересекает площадь перед гостиницей. Так бы он и проехал, но навстречу из переулка выкатывается самосвал. Его водитель и не думает уступать дорогу трактору. Сначала ревут моторы. Потом оба водителя выскакивают из машин и начинают напирать друг на друга.

К ним подбегает милиционер Нечипоренко и начинает наводить порядок. Машины разъезжаются. Милиционер оглядывается на смотрящих в окно хасидов и делает успокаивающий жест.

Но тишина взрывается теперь уже у магазина. В очереди вспыхивает потасовка. Милиционер на мотоцикле и несётся к магазину.

Хасиды в окне с интересом наблюдают за происходящим.

Тем более что ещё в одном дворе начинается перепалка между соседками. А из хаты которая напротив выскакивает мужчина. И следом в него летит таз, брошенный умелой рукой его жены. Грохот, крик.