— В том-то и проблема, что нисколько. Думал, что хотя бы в карты выиграть смогу, а в этот раз другие мужики играли, и я пролетел на целых два косаря. Так и не отыгрался.

— У меня у самого максимум косарь, — с этими словами Дима спрыгнул с подоконника и вручил другу свои последние деньги.

— У меня двести пятьдесят осталось, — добавил Рома, вытаскивая из кармана скомканные купюры.

— А у меня вообще ничего. Вот сотка, и ни в чем себе не отказывайте, — Игорь нехотя протянул Олегу свои деньги. О том, что еще несколько сотен спрятано в матраце его кровати, парень рассказывать не стал. Он вообще не понимал, почему должен отдавать свои накопления на подарок девке, которая еще несколько месяцев назад жестоко высмеивала его.

До того, как его взяли в «стаю», Игорь был ничем не лучше забитого Артема. Раньше он находился в компании Виктора, где воспринимался не иначе как «жиробас», которого держали в тусовке лишь для того, чтобы под рукой всегда находился тот, на ком можно сорвать свое хорошее или не очень настроение.

В то время Игорь был еще более упитанным и к тому же сильно прыщавым, отчего его шансы хоть немного улучшить репутацию сводились к нулю. Подле Виктора он находился в относительной безопасности хотя бы от других парней, поэтому молча сносил все унижения от своего предводителя. Вскоре Игорь понял, что, если Виктору постоянно поставлять новую жертву, его собственная жизнь может показаться не столь беспросветной, отчего парень изо всех сил старался переключить внимание прежнего вожака на Артема. Именно поэтому «Ботан», «Очкастый» или «Отстой» ненавидел Игоря даже больше самого Виктора.

Игорь носил прозвище Енот и объяснял это тем, что он такой же хитрый и очаровательный. Но на самом деле кличку ему эту приклеил Олег, потому что у толстяка была привычка заглядывать во все шкафчики, тумбочки и комоды — не с целью украсть, а для того, чтобы посмотреть, что именно находится внутри.

Тем временем Иван тоже предложил другу тысячу рублей, однако Олег оценил их «общую кассу» с откровенной иронией.

— Да что на это купишь нормального? Журнальчик, чтобы вздрочнуть, когда Миланка пошлет куда подальше? Я вот что думаю… Может, ночью вылазку замутить?

— Куда? — насторожился Иван. С одной стороны, они давно никуда не выбирались, но, с другой — Олег явно не подразумевает пьянку в парке или посещение какого-нибудь дешевого клуба. Их лидер сидел с каменным лицом и задумчиво смотрел на собравшихся, а это означало, что он задумал нечто рисковое.

Закат вспыхнул над городом неожиданно, будто спохватившись, что ночь придет раньше, чем он успеет догореть. Небо стремительно пропиталось алым и постепенно начало обугливаться по краям. Город готовился ко сну, аккуратно расстилая черные простыни, однако люди все еще не желали впускать в свою жизнь ночь. Майский вечер, пряный и бархатистый, манил горожан оставить свои скучные жилища и вернуться на улицу, где все еще ласково щебетали птицы.

Ветерок, проникающий в приоткрытое окно, цеплялся за занавески и путался в сигаретном дыму. Курить в спальных комнатах, само собой, было запрещено, как, собственно, и курить до восемнадцати, однако эти правила становились актуальными только тогда, когда курильщика буквально ловили за руку.

Самое неприятное — это попасться с сигаретой на глаза Николаю Ивановичу, или, как его еще называли, Прапорщику. Учитывая армейские замашки этого воспитателя, его наказания были самыми неприятными: Прапорщик мог даже заставить драить унитазы, не говоря уже о генеральной уборке интерната или, что еще хуже, подъездов соседних домов. Николай Иванович с каким-то садистским удовольствием заставлял провинившихся красить стены, косить траву или вскапывать клумбы.

— Чем чаще вы курите, тем более облагорожено выглядит наш замечательный район, — издевался он, наблюдая за работой своих подопечных.

Олег и его «стая» лично вскопали едва ли не половину клумб под окнами здешних домов, а также отремонтировали, наверное, дюжину скамеек. В последний раз, когда Койот и его друзья выбирались на улицу, они лично застали у детской песочницы группу подвыпивших парней, ломающих скамейку, которую Олег собственноручно чинил два дня назад. Громко матерясь, три урода с настойчивостью барана пытались разломать сидение, а остальные двое поощряли их радостными криками. Компания толком не успела понять, откуда взялся подросток с перекошенным от злости лицом, когда его кулак впечатался в челюсть ближайшего к нему вандала.

— У меня нет с собой молотка, поэтому я сейчас твоей мордой буду чинить эту скамейку, паскуда! — не помня себя от ярости заорал Олег.

Пьяная компания, не ожидавшая такой выходки, попыталась было отбиться, но тогда на помощь Койоту поспешили остальные. В результате вандалы все-таки отступили, скамейка была отомщена, а коллекция драк «стаи» пополнилась еще на одну победу.

Сейчас, докурив сигарету и бросив окурок в чашку с чьим-то недопитым чаем, Олег поднялся с кровати и, еще раз скользнув взглядом по нерешительным лицам своих друзей, произнес:

— Ладно, мы вроде все обговорили. Цой, скажи баранам за дверью, что могут занимать свои койки. Сенатор, тебе опять надо уболтать пастуха, чтобы нас выпустил. Вроде сегодня дежурит Цербер, должно быть попроще.

— Цербер — это наша меньшая проблема, — отозвался Дима. — Меня куда больше волнует, как снимать эти долбаные зеркала. Ты когда-нибудь делал это раньше? И откуда гарантии, что твои знакомые их купят?

— У других покупали без разговоров, главное, чтобы маркировки не было. Сам не пробовал, но сто раз видел, как это делается. Ничего сложного.

— Нужен ли весь этот экстрим? — нахмурился Игорь. — Койот, ты не подумай, что я боюсь, но чем черт не шутит. Может, найдем твоей Миланке менее рискованный подарок?

— Она давно ныла, что хочет золотое кольцо с каким-нибудь камнем. Загоним пару зеркал, заглянем в ломбард, и будет ей счастье. Ну так что, кто из вас идет со мной? Или так и будете скулить?

— Я могу с тобой! — тут же вызвался Иван. В их компании он всегда был первым, кто соглашался на любое предложение Олега. Койот являлся для него своего рода примером для подражания, и, если этот парень куда-то собирался, Иван непременно оказывался рядом.

В отличие от него Игорь, Дима и Рома по-прежнему выглядели озадаченными. Идея, что придется заниматься воровством, не слишком им улыбалась. Одно дело — стянуть с прилавка жвачку или шоколадный батончик, но другое — снимать зеркала с дорогих машин. Подобные идеи напоминали глянцевый журнал: обложка вроде красивая, а заглянешь дальше: статья, статья, статья… Отправиться в колонию для малолеток из-за какого-то дурацкого кольца — не было пределом мечтаний собравшихся в этой комнате, однако Олег решительно уверял, что знает, на что идет.

— Г-Г-главное, ч-ч-чтобы… — начал было Рома, но тут же прервался, не смея продолжить свою мысль. Его лицо залила краска. Чувствуя, что не может справиться с волнением, парень опять начал заикаться. Как же он ненавидел такие моменты! Иногда ему казалось, что он говорит чисто, и наконец-то проклятое заикание ушло, но едва он начинал нервничать, все возвращалось опять.