Чем нужнее был человек, тем меньше его рассматривали.

До него дела шли плохо. Местные жители оказались умнее, чем на это рассчитывало его начальство. Агенты корпорации, купившие в империи никому не нужный кусок земли, повели себя невежливо. На руднике очень быстро начали добывать металл, и грузовые корабли, которым не требовалось пилотов, сновали между планетами с грузом туда-сюда, как нитка с иголкой. Они сшивали пространство до тех пор, пока не появилась некоторая натянутость в отношениях между Содружеством и Аре – примерно как на куске ткани, который маленькая девочка, балуясь с шитьем, прошивает несколько десятков раз. Один полет – один стежок – одна претензия.

Металл, на который положила глаз корпорация, действительно стоил мало, тек в жилах планеты, как кровь, добывался трудно – но встречался в этих землях в чудовищном изобилии. При всем при этом он был жизненно необходим местной армии для производства новейшего оружия – единственного огнестрельного оружия на планете. Сталь им, как понял Таскат, почему-то ну никак не подходила. Купить рудничный комплекс местные феодалы были не в состоянии. Но запустить его чужими руками, получая за это процент от добычи – конечно, дозволили.

В это время Таскату полагался отпуск. Ему нужно было забыть последствия тягостной работы в земле Идали, где так некстати сменилось правительство. Среди всех обитаемых земель Идали выделялась большой силой тяжести, нестабильностью власти и вспыльчивым характером местных уроженцев. Нервы посланника были изрядно потрепаны, а голова и уши нуждались в отдыхе. Скучать он начал с самого начала курса реабилитации. Поэтому, когда девять месяцев спустя дверь больничной норы мягко сдвинулась в сторону и возник глава департамента торговли, Таскат нимало не удивился. Последний месяц он лежал, свернувшись клубком, и смотрел выпуски новостей, выбирая самые громкие и серьезные скандалы.

Ему вручили третий в его коллекции парадный плащ. Стараясь не рвать в нетерпении обивку стен, он сел и внимательно посмотрел на собеседника. Собеседник нервно повел коротким хвостом.

– Чем обязан столь высокой честью?

Только секретарь, поставивший на стол корзинку со сладостями, уберег начальство от неожиданных хвостодвижений.

– Я вас внимательно слушаю – сказал Таскат и потянулся.

– …Я благодарен вам по гроб жизни. Вы великолепны. Вам удалось сохранить концессию – говорил ему глава, неслышно вышагивая перед ним по деревянному полу туда-сюда, туда-сюда. – Удалось произвести на этих людей такое впечатление, что нашим дипломатам стало много легче работать. Кого ни спроси, что они думают о нас – мы теперь не бездушные добытчики и торгаши, нет! Идалийцы превозносят тех, кого считают героями. «Это люди с родины Таската, Таскат готов был отдать за них жизнь!» Правда, никто теперь не знает, всерьез ли принимать их посольство – сегодня у них один правитель, завтра три или четыре, и страны тоже каждый раз разные…

Герой брезгливо сморщил нос.

Глава отдела ритуально царапнул пол

– Вы чуть не погибли. Почему вы рисковали жизнью и не улетели оттуда вовремя? Зачем вообще все эти перестрелки, погони, прятки по углам, героическая сдача в плен? Если вы намеревались вскарабкаться по трехметровой стене, не давая себя расстрелять, то рисковали обломать когти на ногах! Вас могли и взаправду расстрелять! Пуля может догнать кого угодно, ей все равно, идалиец это с короткими пальцами или эн-тай, которому захотелось побегать по заборам!

– Я люблю свою работу – Таскат передернул лопатками. Его все еще стесняла домашняя одежда, и хотелось вскинуть руки при любом шорохе, выдвигая ногти. – Кроме того, мы отлично поиграли. Я теперь могу прыгать на те самые три метра вверх. Правда, при обычной силе тяжести. Голова не пострадала.

– Сомневаюсь я, что это так… – вздохнул начальник и склонился ближе. – Хотя… Думаю, вы скучаете. Игра у меня с собой. Вы имеете полное право от нее отказаться. Нам нужен человек, который впишется в общество людей, не придающих смерти никакого значения. Ни один ваш коллега не нашел к ним подхода.

– Они не любят умирать? – не поверил Таскат. – Тогда я, наверное, вам не подойду. Я теперь отношусь к смерти нежно и уважительно. Меня собирались накрыть флагом родины и расстрелять со всем возможным почетом. А вы не хотите попробовать, каково полежать под флагом? Если там это делают без флага, я буду против.

Начальник сердито посмотрел на подчиненного, для которого не было ничего святого, подмахнул бумагу и поднес ее к носу Таската. Тот подвигал носом, опознавая код. Бумага была голубоватой. Код читался легко.

Так и есть – подумал Таскат. Задание нужно строить, как здание – с фундамента. Это, похоже, строили задом наперед, с крыши, без опор и не соблюдая технику безопасности. Лететь было очень далеко… Связь примитивная… Общество… общество – почти феодальное… Антропологи работали мало и плохо… Изучено только одно полушарие и не изучен океан?!. Что это вообще такое?

– Это сырье – вздохнул начальник, и уши его, сложившись, приняли почти горизонтальное положение. Начальнику было стыдно. – Я бы вообще не отпускал вас, если вы в таком истерическом состоянии. Но никто больше ехать не хочет.

Наверное, стоит отказаться, подумал он. Но… если… перед этим… девять месяцев… торчать в больнице!..

Таскат втянул воздух и посмотрел на листок несколько по-другому.

Беру. Сейчас я возьму что угодно.

Начальник поперхнулся.

– Я играл здесь только в кости! – заявил Таскат. – Если не начать работать немедленно, я сдохну. Судя по тому, как вы меня обхаживаете, это задание для специалиста вроде меня у вас единственное?

Шерсть на загривке начальника встала дыбом.

– Давайте материалы.

За два месяца ему удалось, проводив предшественника, разобраться в нагромождении склок, дрязг, взаимного неуважения и откровенного вранья. Вранья было больше всего. Склады находились на имперской территории, и во время расследования дел несколько голов полетели с плеч за воровство. Местная общепланетная империя не собиралась вступать в Содружество, но и ей было бы невыгодно потерять те деньги, которые посланник со всем возможным почтением предложил вписать в контракт после того, как принес официальные извинения. Дело за делом, вопрос за вопросом – и скоро корабли с грузом поплыли в пустоте опять, хотя и медленнее, чем прежде…

Один стежок – один миллиард, если считать намеренно грубо.

Дело, порученное ему правительством, было сделано, но Таскат знал, что для него эта победа – сокрушительный провал. Сейчас ему не хотелось возвращаться на свою землю, в Хэле, в теплый мир, к обеспеченной жизни и знакомым лицам… Ему хотелось победы. А победы не было.

Во-первых, он имел дело не с надежным общепланетным правительством, а с одной большой отсталой страной, чтоб ее… В империи, давно утерявшей власть над своим одним-единственным, огромным континентом, дела шли из рук вон плохо, и то, с каким спокойствием империя согласилась на торговый договор с иноземцами, лишний раз доказывало, что трон качается на грани пустоты. Посланник оказался привязан за обе руки.