Тьху ты, зачем вообще об их будущем думаю! Мне бы избавиться от мальцов как можно скорее. То есть домой вернуть, конечно же. Хотя к мамке их у меня есть вопросы! Так что быстро не получится.

- Что «ой»? – сведя брови к переносице, считываю реакцию братьев.

- Откуда вы знаете, как нас зовут? – удивленно выпаливает Коля, старшенький.

- Он – Папа Мо'гоз! – важно выставляет пальчик мелкий. – Он все знает! И маму найдет, - опять за старое.

Не выдержав, тяжело выдыхаю и падаю на стул, откидываясь на спинку. Киваю мальчикам на их места напротив.

Терпеливо жду, пока они усядутся, пошепчутся между собой – и, наконец, уставятся на меня. Но стоит мне открыть рот, как непоседы отвлекаются. Младший, Митька, тянется за мандарином. Высунув язык, он сосредоточенно давит большим пальцем в кожуру, но проткнуть ее не может. Тогда протягивает Коле.

- Отк'ой, - просит брата. И тот мигом приходит на помощь.

Чистит цитрус, разбирает его на дольки, заботливо выкладывает перед младшим братом. Ощущение, будто они часто остаются вдвоем, без родителей. Самостоятельные совсем.

Злюсь на их маму-кукушку, а самих жалею, хотя, казалось бы, мне чужды какие-либо чувства. Но эта ситуация вызывает отвращение. Как и резкий запах мандаринов, что мгновенно распространяется по кабинету, забирается в нос, щекочет. Говорят, это аромат Нового года. Вот только у меня аллергия и на него, и на сам праздник.

- Сколько лет? – выдыхаю, пытаясь побороть эмоции.

- Митьке четыре, мне шесть, - опирается о стол Коля.

- В школу ходишь? – цепляюсь за ниточку, которая тут же рвется.

- Нет, первого декабря исполнилось, - объясняет.

- Как зовут вашу маму? – перехожу к делу, чтобы приблизить момент его раскрытия.

- Яра, - отзывается Коля деловито. – Ярослава, - уточняет.

Красивое имя – отмечаю мысленно. И тут же одергиваю себя. Записываю данные в почерканном блокноте Кузнецова.

- Фамилия?

- Солнцева, - охотно «сотрудничает со следствием» старший, пока младший жует мандарин.

- Мороз и солнце, день чудесный, - усмехаюсь я себе под нос, делая новую пометку.

- Кстати, за поиск мамы мы заплатим, – обезоруживает меня Коля.

- Кх-кх… Что? – закашливаюсь я.

Он толкает младшего локтем, зыркает многозначительно, на меня кивает, бровями играет.

- А-а-а! – догадывается Митька.

Быстро запихивает в рот остатки мандарина и, пока я переживаю, чтобы он не подавился, забирается на стул и делает вдох.

- Дело было в янвале, - декламирует так громко, что я невольно морщусь. – Стояла елка на голе…

- Так, стоп, - поднимаю руки, словно капитулируя. – Это что?

- Стих, - пожимает плечами растерянный Митька.

- Это зачем? – пребываю в легком шоке.

- Дед Мороз за стих дает подарки, - поясняет Коля. – А вы, Папа Мороз, найдете маму.

И оба кивают довольно.

- Не надо ничего, я и так найду, - бурчу я, опуская взгляд в блокнот.

Мальчики, кажется, обижаются. Отвратительный из меня Дед Мороз, а Папа – тем более.

- Так не бывает, - спорит Колька, пока Митька садится за стол. – Мама говорит: «За все надо платить». А еще: «Бесплатный сыр в мышеловке». И…

- Понял, - прерываю я вечер пословиц и поговорок. – Правильно ваша мама говорит. Но мы это будем решать с ней лично, - чуть ли не рычу под конец фразы.

Даже не видел ее ни разу, а заочно ненавижу. Потому что взяла и бросила детей своих на морозе. Черте что, а не мамка.

- Не надо с мамой решать! – вскрикивает Колька испуганно.

- У мамы денег нет, - добавляет Митька.

- Она работает каждый день. Иногда и ночью. Если вызовут.

Ночью, значит? Цепляюсь за эту информацию – и скриплю зубами. Бедные пацаны.

- А вы с кем в это время сидите? – сжимаю ручку, опасаясь услышать ответ.

- Днем мы в детском саду, вечером с Марьванной, - сообщает старший. – Это соседка наша.

- Мы и одни бываем. Мы зэ взлослые, - наивно признается младший, за что получает пинок от брата.

- Тш-ш, нельзя говорить. Мама сказала, нас заберут у нее, если узнают, - шепчет Коля, думая, что я не слышу. Я же тем временем впадаю в шок.

В принципе, мне все понятно. Надо позвонить своим ребятам из полиции. Наверняка эту «ночную бабочку» замели на «рабочем месте». И искать ее где-нибудь в обезьяннике надо.

Однако, что делать с пацанами, пока маманя там, - все еще вопрос!

- Ярослава Солнцева, значит, - повторяю зачем-то, пробуя ее имя на вкус. – Фото есть?

Покажу полицейским на случай, если она под «псевдонимом» работает. Как все эти…

- Да, в телефоне, - подскакивает Коля и ныряет рукой в задний карман джинсов.

- Стоп, а звонили маме вашей? – сам своей тупости удивляюсь. Ведь с этого надо было начинать!

- Ага, - кивает Митька. – Но у мамы телефон отключен, - с грустью.

- Да, мы еще с Марьванной дозвониться пытались, - пыхтит Коля, сражаясь со штанами. – Мама сегодня раньше обещала приехать, - скидывает куртку, чтобы не мешала. – Потом Марьванна к себе в квартиру пошла салаты готовить. Нам сказала дома сидеть. Но мы решили маму искать, - бодро заключает он. – О-ой…

Наконец-то, выуживает телефон, но смотрит на него испуганно. Глазками голубыми лупает, чуть не плачет.

- Опять лазбил! – укоризненно фыркает Митька. – Мама больфе не купит! Денег нет!

- Знаю, - всхлипывает Коля.

Забираю у него телефон, изучаю трещину на дисплее, которая паутиной разрослась по всей площади. Касаюсь пальцами, но сенсор не реагирует. Все, кирпич.

Прячу в карман.

- Так, едем к вашей Марьванне, - иду за курткой в коридорчик. – Адрес говорите. Недалеко здесь?

- Нет, нам маму искать надо! – оба руки на груди складывают.

- Вдруг она вернулась домой, а вас там нет, - изгибаю бровь, правда, сам сомневаюсь. Если она там, где я думаю, то отпустят нескоро.

Но надеюсь сдать мальчиков соседке, пока с мамкой разберусь.

- Мама дома, мама дома, - повторяет Митька и бежит ко мне. – Поехали!

Отталкивает меня, ныряет за тумбу – и тащит из темного угла… санки.

- А это еще что такое? – недовольно бубню.

- Наш транспорт, - гордо отвечает приблизившийся Коля. – Мы приехали на них сюда.

- Та-ак, - тяну я и забираю из рук Митьки веревку, привязанную к санкам. – Права есть? – едва сдерживаю смешок.