— Ты мне кое-что сделаешь, — продолжил Панфил Панфилович, — тогда и дела на тебя не будет. А может, заодно и монетку поймаешь. А монетка бы тебе не помешала, не так ли? Я не особо щедрый, но справедливый.

Бессильная злость, возмущение, нереальность, невозможность… Сотни чувств кружились вокруг, обвивая слизскими щупальцами… Максу даже стало казаться, что свет в комнате медленно, почти незаметно потухает, все ближе и ближе подтягивая тьму.

— Вы меня не запугаете. Я не буду ничего для вас делать.

Майор слегка сощурился и неспешно проговорил:

— Вот ты мне вначале даже смышленым парнем показался, а так разочаровываешь. Ну что, пойдете под суд с наркотой, лет на десять. Там и камушки приплюсуют, я висяк закрою. Мне еще и награду дадут, а вот вам несладко придется. Дружок у тебя тупой, таких на зоне любят, а ты вообще смазливый… тебе еще больше обрадуются.

Макс растерянно смотрел на гладкую оштукатуренную стену, где-то изнутри в правый висок прокрадывалась густая разъедающая боль, усиливающаяся с каждой секундой. Майор следил, не отрываясь, пристально и тяжело.

— Если я соглашусь, то Феню вы отпустите…

— С какой стати? — Майор тяжело и глухо рассмеялся. — Он мне вообще не сдался, по статье пойдет. Ну, может, срок скостим, если ты все быстро устроишь.

— Он не сможет один…

— А мне что? — Панфил Панфилович сделал усталый глоток из бокала. — В общем, у тебя минута, мне эта галиматья поднадоела изрядно.

Живот резко схватило спазмом, тянущим и болезненным. Хаотичные мысли роились в голове с внеземной скоростью, формируя различные планы действия, но каждый из них приходилось отвергать. Макс усиленно пытался что-нибудь придумать, но все варианты казались глупыми и поспешными, а главное, безрезультатными.

Наконец Макс тихо выдавил:

— Тогда и Феня тоже в деле будет.

— Феня! — Панфил Панфилович презрительно фыркнул. — Ты меня доставать начинаешь. Да кто он вообще такой? Он хоть школу-то закончил как-нибудь?

— Он, — Макс внимательно посмотрел на майора, — между прочим, закончил вуз и имеет диплом о высшем образовании по специальности «Бухгалтерский учет, анализ и аудит».

— Что?! — Майор чуть не подавился коньяком и хрипло закашлялся. — Этот? С дипломом? С такими мозгами?

— Мама сказала, что с такими мозгами нужно идти либо бухгалтером, либо в милиц… — начал Феня.

— Он даже работал два года, — перебил Макс, успев переключить внимание майора на себя, — не так активно и успешно, но все же. В общем, мы вместе или никак.

Панфил Панфилович прикрыл глаза и молчал около двух минут, затем, усмехнувшись какой-то мельком проскочившей мысли, лениво изрек:

— Хорошо, пусть останется, может пригодиться кое для чего… — Макс облегченно выдохнул. — Только пусть особо ни на что не надеется. Первый промах — и пойдет по статье, и ты вместе с ним, это понятно?

Макс робко кивнул.

— Итак, — майор развалился в глубоком кожаном кресле и тяжело втянул воздух, — теперь по делу. Все, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Сболтнете лишнего — урою наутро… ни одна живая душа не найдет. Усек?

— Никто не должен знать, — утвердительно повторил Макс. — А что нужно сделать?

Майор еще раз испытующе посмотрел на обоих:

— Вы… тайно вынесете для меня картину из галереи. Современное искусство.

— Ка… какую картину? — Макс внезапно ощутил странное предчувствие, и предчувствие это совершенно не казалось приятным.

— Вот фотография… — Майор четкими движениями пробежал пальцами по смартфону и вытянул руку. На большом экране отображался холст, полностью залитый насыщенным сине-голубым цветом. В центре картины, по диагонали, грубыми неаккуратными мазками были нарисованы огромные черные вилы, на черенке которых красовался недобрый красный глаз.

— Что это? — осторожно спросил Макс.

— «Экзопулус», — удовлетворенно ответил майор. — Полное название «Экзопулус вздымает волны».

И тут Макс впервые четко и ясно осознал, что его безрадостное предчувствие определенно собирается себя оправдать.

Утром Макс чувствовал себя совершенно разбитым. Всю ночь он пытался заставить себя заснуть или, на худой конец, успокоиться, но ему это не удавалось. В отличие от Фени, который прекрасно выспался, не нарушая режим своего сна. И именно это абсолютное, непробиваемое спокойствие поражало Макса больше всего.

Срок их дружбы уже перевалил за одиннадцать лет — они знали друг друга еще со школы, — и за все время он ни разу не видел, чтобы Феня на кого-то кричал, плакал, заметно нервничал или еще как-то явно выражал свои эмоции. В тех редких случаях, когда его все-таки что-то расстраивало, Феня тихо садился в укромный уголок и грустил. Несколько раз Феня даже не вставал несколько дней подряд — не шевелясь, не подавая никаких признаков жизни, кроме едва заметного, поверхностного дыхания. Так было всего несколько раз — когда его родители не хотели отправлять его на обучение в институт, мотивируя это бесполезной тратой денег, когда сокурсники выложили видео с его интервью для студенческой газеты в YouTube, после чего оно собрало несколько десятков тысяч просмотров и даже попало в юмористические паблики, и когда его бросила единственная девушка, с которой он дружил более трех лет.

Макс всегда был полной противоположностью Фени — общительный, сообразительный и инициативный, иногда даже слишком, из-за чего постоянно попадал в передряги и находил себе проблемы, даже когда сами проблемы его не особо искали. Раньше у такого образа жизни даже значились некоторые поклонники, воодушевленные Максом, как наглядным прообразом либеральных ценностей. Поклонники вдохновенно зачитывали свои не особо даровитые стихи о «свободной птице, душой как вольный ветер», поклонницы шутливо заигрывали и писали милые записки, но к двадцати семи годам практически все устремились в уютное ложе семейного очага и холодным ступеням карьерной лестницы.

В итоге Феня остался единственным, кто не пытался оградиться от своего любознательного и активного друга, а, напротив, полностью поддерживал его идеи — глубокая преданность всегда была его отличительной особенностью. Ну, и тяга к режиму.

Посему, когда ровно в девять утра зазвонил будильник, Макс знал, что ровно через десять секунд Феня встанет и выйдет поздороваться. Как обычно, секунда в секунду, в своем странном желтом халате с покемоном, в белых носках, в синих тапочках, секунда в секунду…

— Привет, — раздался знакомый голос.

— Здорово, Феня! Классно… А я ждал все, когда ты встанешь, ждал…

Феня сосредоточенно нахмурил брови:

— Ты очень лохматый…

— Ну да, да… Я просто рад. Ладно… — засуетился Макс, — сейчас завтракать будем…

Феня, видимо, не до конца поняв причину странной издерганности своего друга, не спеша отправился в ванную комнату, а Макс рывком бросился к окну и распахнул створки настежь. В заляпанном стекле мельком блеснуло отражение, в котором Макс заметил, что, действительно, копна его светлых, слегка вьющихся волос стоит чуть ли не дыбом, словно у сумасшедшего профессора из старых комедий. Наспех пригладив свое подобие прически, Макс медленно выдохнул и посмотрел вниз с высоты пятнадцатого этажа. Он всегда любил высоту, в юности даже занимался скалолазанием, но сейчас захватывающий вид не вызывал у него никаких ощущений.