оттолкнулся от стены, его шаги были медленными и неторопливыми, когда он пересек комнату и остановился всего в нескольких дюймах от меня. — Я приду на торжество, если ты пообещаешь отправиться со мной в отпуск. Три недели в Испании. Никакой работы, только отдых.

Просьба прозвучала так неожиданно, что у меня перехватило дыхание, когда я попыталась уловить смысл.

— Ты хочешь, чтобы я взяла трехнедельный отпуск?

— Да.

— Ты сошел с ума.

С тех пор как шесть лет назад я основала Kensington PR, свою фирму по связям с общественностью, в общей сложности я отдыхала два раза. Первый был связан с похоронами моей бабушки. Второй — когда я попала в больницу с пневмонией (погоня за папарацци в разгар зимы дала о себе знать). Даже тогда я была на связи, и проверяла почту с телефона.

Я была работой. Работа была мной. От одной лишь мысли о том, чтобы оставить ее хоть на минуту, у меня сводило живот.

— Таковы условия, — Ксавьер пожал плечами. — Соглашайся или уходи с ничем.

— Забудь. Этого не будет.

— Прекрасно, — он снова повернулся к кровати. — В таком случае, я возвращаюсь ко сну. Можешь оставаться или лететь домой. Мне все равно.

Я стиснула зубы.

Вот ублюдок. Он знал, что я не улечу домой и не оставлю его здесь сеять хаос в мое отсутствие. С моей удачей он сегодня же вечером устроит публичную оргию на пляже, просто чтобы распустить сплетни и донести до всех тот факт, что его не было на торжестве, где он был обязан появиться.

Я взглянула на часы на стене. Нам нужно было уйти в ближайшие пятнадцать минут, если мы хотели успеть на торжество.

Если бы не свидание в Лондоне в восемь часов, я бы, может, и согласилась на блеф Ксавьера, но…

Черт возьми.

— Я могу обойтись двумя днями, — сказала я, смягчаясь. Одни выходные не убьют меня, верно?

— Две недели.

— Одна неделя.

— Договорились, — ямочки на его щеках снова ослепили меня, и я поняла, что меня обманули. Ксавьер намеренно начал с более высокого предложения, чтобы уговорить на свои первоначальные условия.

К несчастью, сожалеть было слишком поздно, и, когда он протянул мне руку, мне ничего не оставалось, кроме как пожать ее, и закрепить сделку.

Это было самое худшее в Ксавьере. Он был умным, но применял это совсем не там, где следовало.

— Не смотри на меня так, будто я убил твою домашнюю рыбку, — протянул он. — Я беру тебя в отпуск. Будет весело. Поверь мне.

Его улыбка стала шире от моего ледяного взгляда.

Одна неделя в Испании с одним из моих наименее любимых людей на планете. Что может пойти не так?

ГЛАВА 2

Ничто так не поднимало мне настроение, как раздражение Слоан. Она была так предсказуема в своих реакциях и так эффектна в своем гневе, и мне нравилось наблюдать за тем, как тает ее фасад ледяной королевы, и под ним проблескивает настоящий человек.

Это случалось нечасто, но, когда это происходило, я бережно помещал это в ящик памяти, где собирал все подобные моменты со Слоан.

— А, ты одна из тех, — я окинул взглядом тугой пучок и сшитое на заказ платье моего нового PR-агента. — Строгая сторонница правил. Понятно. Так и стоило представляться, а не называть свое имя.

Взгляд, которым она одарила меня, мог сравнять с землей целый квартал города.

Объективно, Слоан была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал. Голубые глаза, длинные ноги, симметричное лицо… Сам Микеланджело не смог бы создать женскую фигуру совершеннее.

Жаль, что все это не сопровождалось чувством юмора.

Она сказала что-то резкое в ответ, но я уже отключился от нее.

Пошел к черту мой отец за то, что принудил меня к этому дурацкому соглашению. Если бы это не касалось моего наследства, я бы послал его.

Пиарщики были знаменитыми няньками, а я не хотел няню и не нуждался в ней. Кроме того, какой бы приятной для глаз она ни была, я уже мог сказать, что Слоан станет той еще занозой в заднице.

Это была наша первая встреча. С тех пор моя первоначальная враждебность к ней иссякла, оставив… Черт возьми, я не знал. Любопытство. Влечение. Отчаяние.

К сожалению, гораздо более сложные эмоции, чем враждебность.

Я не знал, когда щелкнул переключатель, но мне хотелось вернуться и переключить его обратно. Ненавидеть ее было проще, чем быть ею заинтригованным.

— Выпрямись, — сказала Слоан, не отрывая глаз от мужчины, направляющегося к нам. — Ты на торжественном мероприятии, а не на пляже. Попытайся притвориться, что хочешь быть здесь.

— Здесь есть алкоголь, еда и рядом со мной великолепная женщина. Конечно, я хочу быть здесь, — произнес я, говоря правду в первой части, и соврав во второй.

Мой взгляд проскользнул по Слоан достаточно быстро, чтобы она не заметила, но в то же время достаточно долго, чтобы запечатлеть ее образ в памяти. На ком-либо другом ее простое черное платье выглядело бы скучным, но Слоан могла быть хоть в мешке от картошки, и все равно затмить всех остальных.

Шелк облегал ее стройную фигуру, подчеркивал безупречную кожу и гладкие обнаженные плечи. Она собрала волосы в более причудливый вариант обычного пучка, и, кроме пары маленьких сережек с бриллиантами, на ней не было никаких аксессуаров и почти никакого макияжа. Слоан явно одевалась с намерением слиться с толпой, но ей удавалось это не лучше, чем драгоценному камню в грязи.

Буду честен — я не ожидал, что она примет мою сделку. Я надеялся, что она согласится, но она была замужем за своей работой, и торжество было не настолько важным. Это было обычное мероприятие в честь моего отца, а не «Бал Наследия» или королевская свадьба.

Она пожертвовала неделей своего драгоценного рабочего времени в обмен на мое присутствие здесь? Что-то тут было нечисто, но я не собирался смотреть в зубы