достаточно приблизилось к ним. Остается вопрос, почему не чуяло их раньше. Когда они въехали в Торлоп, например. И в той засаде на поляне — тварь восприняла их эхолокацией, вполне себе земным способом. Но это пока неважно. Получается, что у этой способности есть определенный… радиус действия, что ли. Эдакая зона покрытия, как у сотовой вышки. Может быть, конечно, что у настоящих эльфов она пошире, чем у… преобразованных. Но тоже не безгранична. Надо лишь удалиться от них, насколько сможем. Тогда не засекут. Надорвутся петь.

Хотя, конечно, это всего лишь догадки. Я понятия не имею, как работает вся эта магия. И еще кое-что интересное пришло в голову. Способна ли тварь так же пеленговать и мое местонахождение?

На четвертые сутки после памятной ночи я наконец слегка успокоился. Уже не хватался за меч, озираясь, при каждой внезапной остановке хищного монстра. Не махал непроизвольно кистью с остатками когтей в сторону каждого шороха. И не вскакивал спросонья, когда какая-нибудь пичуга неудачно решала защебетать возле нашего ночлега.

На привалах мы даже помаленьку болтали со Звиткой. Ну как болтали — я особо не распространялся о своей биографии, ведьма тоже не стремилась откровенничать. О местном колдовстве эта деревенщина почти ничего не знала, только пересказала какие-то бабкины сплетни. А других тем для беседы совершенно не находилось. И вообще, само собой, я ей не доверял. Сложно доверять женщине, которая в любой момент может исподтишка тебя вырубить, всего лишь намалевав на твоем лбу корявый символ. А то и провернуть что-нибудь похуже. Неудивительно, что никто в деревне не поспешил вступиться за нее, когда к ним нагрянули длинноухие гады. Я бы тоже, пожалуй, не полез на их месте. Вот сейчас бы полез… с оглядкой, правда. Все равно мы в одной лодке, а мне нужны любые союзники. Да и пока ведьма вела себя тише воды. Видимо, чувствовала мое отношение. Вот и умница, ничего не скажешь.

Психика химеры, кажется, тоже пришла в норму. Тварь больше не скрипела ночами, как сотня несмазанных ржавых калиток. И не рыдала глухо, жутко и отчаянно. Лишь иногда я замечал, как дрожит слезинка в уголке янтарного глаза, запутавшись в густых ресницах. Пару раз, заметив мое внимание, чудище мотало головой и резко ускорялось. Приходилось догонять, стараясь не собрать ногами все корни и рытвины, таща за собой Звитку. Без зубастой громады, сдается мне, мы далеко не уйдем. По крайней мере, волков здесь хватает — теперь мы частенько ужинали жареной волчатиной. Обычно слегка подгоревшей снаружи и полусырой внутри, да еще и без соли. Но тут уж не до изысков походной кулинарии.

Дорога по-прежнему протекала без эксцессов, что меня уже, признаться, настораживало. Очень уж отвык. Весна давно перевалила за середину, дни стали заметно теплее. Ночи, правда, оставались весьма прохладными — но для меня это вообще не было проблемой, а ведьму спасал костер. Все-таки удачно нам тот несчастный мужичок встретился.

Тварь помаленьку отъедалась и восстанавливалась после кровавого болота, сотворенного эльфийским волшебством. Порой меня очень удивляла ее способность к регенерации. Например, еще зимой у чудища таки отрос членик на лапе, отгнивший после встречи с летучей группой захвата. А я уж было переживал, что верный спутник на всю жизнь останется калекой. Ведь нет, нога как новенькая… Насколько помню, ни косаткам, ни скорпионам такое совсем не свойственно. Насчет эльфов не знаю, конечно. В принципе, умеет же она лечить других — наверное, и на собственный организм как-то может воздействовать. Я же вечерами разглядывал не только ее подживающие раны, но и свои. И тихонько радовался: конечно, для меня застенки длинноухих бесследно не прошли, но остались только узкие белесые шрамы. Даже суставы пальцев удалось вправить, и после двух сеансов терапии зеленым лучом они уже не доставляли особых хлопот. Бр-р, как вспомню моменты, когда пытался их вернуть на место, и не всегда успешно… Так больно мне было только при общении с мастерицей Ниольтари. Надо было ей посильнее вломить, надо было.

Сорванные когти худо-бедно тоже росли. Пока они были тонкие, почти плоские и короткие. Невольно напоминали мне о моих руках, когда я еще был человеком. Странно было смотреть на пальцы тролля, сидя под елью у жаркого костра посреди темнеющего леса, жевать подгоревшее жесткое мясо и отрешенно думать о том, как ходил в универ, как тусовался на разных там пьянках, как клеился к девчонкам… Как подзабросил учебу, неожиданно завалил сессию и отправился в армию. Всплывали в памяти лица родных, друзей, соседей и просто одногруппников и сослуживцев. Какие-то — смутные, размытые, почти стершиеся. Случайные подружки, одноклассники… Какие-то — очень ярко, словно живые, словно сейчас прямо передо мной… Вот как лицо Кати, которая мне очень нравилась, и вроде что-то начинало складываться, но тут случилась эта история с отчислением, а вскоре призыв… Или лицо мамы. Она будто смотрела на меня через костер, чуть склонив голову, и грустно улыбалась. А в глазах были упрек и тревога. Пропал, бросил… Прости, мама, я не виноват, я сам не знаю, почему так вышло. Почему ты там, дома, а я здесь… Не знаю, где. Эх, дурак я, дурак!.. Надо было отца слушать. Сдал бы все нормально, продолжил учиться… С Катей бы замутил, в конце концов. Не попал бы в ту часть, не впечатался бы затылком в злополучную ступеньку… А, да что теперь. О другом заботиться надо. Соплями делу не поможешь. Запоздалые сожаления здесь только погубят. Вон химера насторожилась снова. Расклеился я что-то не в тему.

Ведьма, свернувшись калачиком, уже спала в паре шагов от весело потрескивающих углей. Я подошел к монстру, осторожно прикоснулся к его руке и спросил вполголоса:

— Что, опять эльфы?

Указал на свое ухо и широким взмахом обвел округу. Где они, мол? Тварь пискнула, покачала китовой мордой, и у глаза заблестела мокрая дорожка. Похоже, не у меня одного тут вечер воспоминаний…

Вдруг химера отошла под ель, где ничего не росло, и принялась решительно разгребать перегной паучьими когтями, активно помогая себе половинкой клешни. Размахивала ей, как стахановец лопатой. Я недоуменно пялился на это действо, совершенно не понимая, чего косатка-скорпион желает добиться. Опять повредилась умом? Нет, на рецидив вроде не похоже. Тогда что?

Докопавшись до грунта, тварь аккуратно разровняла поверхность, рукой подобрала здоровенную ветку, обломила ее наполовину и выбросила тонкий конец. А палкой, которая получилась в итоге, начала… что-то чертить на земле. Мы так в детстве во дворе делали.

Я осторожно приблизился, заглянул через