Они с Флетчером поднялись по массивной изогнутой лестнице на второй этаж и двинулись по коридору. По обеим сторонам, увешанным красными шелковыми принтами, находились портреты разнообразных Лидсов, их бледные лица светились на темном фоне, плоские глаза следили за проходящими. Воздух пах лимонной полиролью и старым деревом.

В самом конце коридора Флетчер постучал в резную дверь. Когда в ответ прозвучал слабый отклик, он широко распахнул створку.

Мисс Лидс, расположившись на кровати размером с дом, выглядела маленькой, как дитя, и истончившейся, как листочек бумаги. Повсюду было белое кружево: стекало с балдахина, спадало с матраса на пол, скрывало окна. Создавалось полное впечатление зимнего пейзажа с сосульками и сугробами, разве что в комнате не было холодно.

— Благодарю вас за приезд, Клер. — Голос мисс Лидс был слаб, практически шепот. — Простите меня, что не сумела соответствующим образом вас встретить.

— Все хорошо. — Клер на цыпочках прошла вперед, боясь лишний раз зашуметь или сделать резкое движение. — Как вы себя чувствуете?

— Лучше, чем вчера. Видимо, я простыла.

— Такое случается, но я рада, что вы поправляетесь. — Клер решила, что было бы нелюбезно упоминать о том, что она сама принимает антибиотики как раз по такому случаю. — Я не займу много времени и быстро оставлю вас отдыхать.

— Но вы должны остаться на чай. Хорошо?

— Я принесу чай? — высоким голосом спросил Флетчер.

— Пожалуйста, Клер. Присоединяйтесь ко мне.

Дьявол. Она хотела убраться домой.

Клиент всегда прав. Клиент всегда прав.

— Ну, конечно же.

— Замечательно. Флетчер, принеси чай, обслужишь, когда мы покончим с моими бумагами. — Мисс Лидс улыбнулась и прикрыла глаза. — Клер, вы можете сесть возле меня. Флетчер принесет вам стул.

По Флетчеру нельзя было сказать, что он смог бы управиться и со скамеечкой для ног, не говоря уже о чем-то, на что она смогла бы присесть.

— Все в порядке, — отозвалась Клер. — Я принесу…

Даже не крякнув, дворецкий легко поднял антикварное кресло на вид такое же тяжелое, как и Бьюик.[8]

Ух ты. Бионический[9]дворецкий.

— А… благодарю вас.

— Мадам будет удобно в нем.

Ага, и может быть, мадам поедет на нем домой, если ее машина не заведется.

Когда Флетчер вышел, Клер утвердила свою попку на этом троне и перевела взгляд на клиентку. Глаза старой женщины по-прежнему были закрыты.

— Мисс Лидс… вы уверены, что не желаете, чтобы я оставила вам завещание? Вы можете просмотреть его на досуге, а я вернусь, чтобы заверить вашу подпись.

Повисла долгая пауза, и она уже решила, что женщина уснула. Или, боже упаси…

— Мисс Лидс?

Бледные губы с трудом шевельнулись.

— К вам ходит в гости джентльмен?

— Извините… ээ, нет.

— Вы знаете, вы такая красивая. — Бледные глаза открылись, и мисс Лидс повернула голову, лежащую на подушке. — Я хотела бы, чтобы вы познакомились с моим сыном.

— Прошу прощения? — У мисс Лидс есть сын?

— Я шокировала вас. — Улыбка, натянувшая кожу, была грустной. — Да. Я… мать. Все это случилось давным-давно и в тайне: и зачатие, и рождение. Мы хранили все это в секрете. Отец настаивал, и он был совершенно прав. Вот почему я никогда так и не вышла замуж. Как бы я посмела?

Вот… черт. С другой стороны, когда это произошло, женщинам нельзя было иметь детей вне законного брака. Для такой известной семьи как Лидсы, скандал был бы ужаснейшим. И… ну, должно быть именно поэтому мисс Лидс никогда не упоминала своего сына в завещании. Она оставляла основную часть имущества Флетчеру, поскольку старые обычаи умирают тяжело.

— Вы понравитесь моему сыну.

А вот этот номер совершенно не пройдет. Если у старухи был ребенок, когда ей едва исполнилось двадцать лет, то парню должно было бы быть сейчас семьдесят. Но и помимо этого, несмотря на то, что клиент может быть всегда прав, Клер, черт побери, чтобы вести свои дела, ни за какие коврижки не собиралась становиться проституткой.

— Мисс Лидс, я не думаю…

— Вы познакомитесь с ним. И вы ему понравитесь.

Клер воспользовалась своим самым дипломатичным голосом: ультраспокойным и ультраблагоразумным.

— Я уверена, он чудесный мужчина, но это приведет к злоупотреблению служебным положением.

— Вы познакомитесь… и вы ему понравитесь.

До того, как Клер смогла предпринять следующее наступление, вернулся Флетчер, толкая перед собой большую тележку с таким количеством серебра на ней, что это можно было квалифицировать как выставку Тиффани.[10]

— Я обслужу, мисс Лидс?

— После бумаг, пожалуйста. — Мисс Лидс протянула испещренную венами руку, ногти на которой, тем не менее, были великолепно обработаны и покрыты розовым лаком. Может быть, вдобавок ко всему у Флетчера есть и лицензия косметолога? — Клер, вы не прочтете мне?

Изменения не были ни сложными, ни требовали одобрения мисс Лидс, что делало поездку практически бесполезной. Когда хрупкая ручка обвила Монблан[11]Клер и вывела кривоватое «Элиза Мерчант Кэстил Лидс» на последней строчке, адвокат попыталась не думать ни о четырех часах рабочего времени, которое потеряла, ни о том факте, что не переносит избалованных людей.

Клер нотариально заверила подпись. Флетчер расписался как свидетель, после чего документы вернулись в портфель.

Мисс Лидс слегка закашлялась.

— Благодарю вас за то, что проделали весь этот путь. Я понимаю, какое это беспокойство, но я так ценю ваш поступок.

Клер взглянула на старую женщину, возлежащую в море пенящихся кружев.

Это смертное ложе, пришло ей на ум. А поблизости с косой стоит смерть. Постукивая в нетерпении ножкой и поглядывая на часы.

Трудно было не почувствовать себя последней дрянью. Господи, она, дипломированная, несгибаемая сука-карьеристка, беспокоится из-за потери пары часов, когда мисс Лидс, кажется, осталось так мало!