очи, посярел.

 Дохтур, влезши на двуколку,

 Обсказал – свое мол спел.

 Тольки дохтуру не верю,

 Жду, что Прошка ввечеру

 Как-нибудь оздоровеет,

 Не поддавшися нутру.

 На ноге меня приладит,

 Кнопки ласково прижмет,

 Словно девицу облапит

 И меха на всю рванет.

 И заплачу я от счастья,

 Что хозяин оживел.

 Песней разгоню несчастья,

 Лишь бы Проха вечно пел.

 – Ну так верь в удачу, Хромка,

 Жди хозяина свово,

 Разливай напевы звонко

 И не слухай никаво.

2016г.

Комсомольск – на– Амуре

Несуразен, отчаянно беден

И презрен златоглавой Москвой,

Город Юности в серое небо

Тычет шпилем как палкой слепой.

Изорвавшийся, грязный калека,

Нищеброд колченогий с клюкой,

Будто в хлябь, не нашедши ночлега,

Обернулся безбрежной тайгой.

Отчего ж ты забыт, Недоделок,

Для чего был рожден сиротой,

Где богатством в краю оскуделом

Жуткий холод  да снег голубой?

В прошлом воин, а не пепиньерка,

Подхватил ты паскудную хворь,

Занемог в белоснежных застенках

И зачах, как гнилой осокорь.

И висят на груди прежней власти

Никчемушных заслуг ордена,

Ты прости поменявшихся в масти,

Что раздели тебя до нага.

Недруг милый, всему есть пороки,

Мы заразны такой же чумой;

Ты в ночной темноте пустоокий,

Я – душою и сердцем немой.

Твой удел быть погибшим во цвете,

Мой – расстаться с суровой тайгой,

Помня краски короткого лета

И Амура бездушный покой.

2014г

Люблю

 Люблю я мир – его капризы,

 Труд, что остался, что истлел;

Источник, бьющий исподнизу

И то, чем в детстве отболел.

Зов минарета. Истуканов,

венчающих буддийский храм;

Чалму с пером павлиньим хана

И крах империи осман.

На пиках кипарисов стройных

В закатах синюю звезду;

Костёлы, крепостные бойни,

Монгольской росписи узду.

Всё это так. Любимо мною…

Но в сердце русским я горю-

Ничто так мне не дорогое,

Ничто так сильно не ценю:

Как россыпь изб по косогору,

Лугов ромашковый покой,

С горшками жалкие заборы,

Подсолнуха лик золотой.

На глади сонного залива

Оранжевую зыбь луны,

Сон у ручья плакучей ивы,

Зов ядовитой белены.

В корнях задумчивого дуба

Игру бранчливого ручья,

Хватающего как-то глупо

Пятно случайного луча.

А в дождь – рябиновые гроздья

И их печальную слезу

Над серым мрамором надгробья…

В июлях –  неба бирюзу.

В дороге бешеную замять,

Дерев цветущих пелену,

Да по ушедшим скорбь и память…

В рассвет туманов тишину.

По склону маковое пламя,

Степей серебряный ковыль.

Георгия Победоносца знамя.

Петра и Павла гордый шпиль.

Вот чем меня пленяет Русь!

Вот от чего не отвязаться!

Ей, не насытившись, ложусь,

И ею жажду просыпаться…

2017г.

Комсомольску-на-Амуре

Город Юности бедой замызганный,

 Я к тебе прилеплен нищетой.

 Здесь я молодость свою разбрызгивал,

 Забавляясь праздною гульбой.

 Здесь Амур пугающе стремительный

 Сопки лижет мутною водой

 И в грозу чарует изумительной

 Сочных радуг трепетной игрой.

 А когда пурга обсыплет город,

 Поднимая снежных брызг туман,

 Станет вид его уныл и горек,

 Как на белом пятна рваных ран.

 Здесь снега на красногрудых соснах

 Наклоняют лапы до земли

 И лежат безжизненным наносьем,

 Пряча улиц изможденный лик.

 И, качаясь вдоль глубоких тропок

 Средь барханов белых в стельку пьян,

 Я, продрогший, стих читаю робко

 Опустевшим парковым скамьям.

 А когда вздохнет баян напевно

 В редком свете городских витрин

 Вспомню домик на краю деревни,

 Запах трав и цвет степных равнин.

 Только вот прилеплен нищетою

 К сопкам и дыханию тайги.

 Ах, за что ж меня с необжитою

 Далью обвенчали сапоги?

2015г.

Отрава

Ах, отрава моя, отрава…

Тайных помыслов чёртова дверь.

В глаз оливковую прохладу

Сердце втиснулось, хоть убей.

Каждый раз, нахлебавшись жару

Будто прожит последний день,

Помня, топь не прощает, смалу,

Я прошу его: – Оробей!

Но как только ненужный вечер

Стеганёт вороных коней,

Всё одно, как от делать неча,

Так и прётся увязнуть в нёй.

И колотится беспокоясь…

Знамо радость – исход роковой

Наслаждаться торча по пояс

За безжизненною чертой.

Глаз оливковая прохлада

Присушила, видать, неспроста…

Ах, отрава моя, отрава…

В опий… маковые уста.

2015г.

По Комсомольску-на-Амуре

Дождь моросит. Унылый  перекрёсток.

 Сон утонувших тротуарных  плит.

 Кресты купает Православья остов,

 Полиелейный колокол звонит.

 В тон отвечает постным  Благовестом

 На стыках громыхающий трамвай.

 Все улицы пусты, а в нём нет места,

 Как у помойных голубиных стай.

 Сутуля плечи, шлепаю промокший

 С надеждой, что точёный каблучок

 Дождливою дальневосточной ночью

 От слёз небесных стуком отвлечёт.

 Впустую всё – опять одна дорога;

 По Комшоссе до Дзёмог пешкаря…

 На Базовой, хлебнув пивка немого,

 Мелькнуло, что промок досадно зря.

 Замёрз и торкнуло в башку не в тему.

 И тайный шепчет: – К Ирке заверни.

 – Какого хрена, – чертыхаюсь, – мне бы

 Не просохатить бархатные дни.

 А тут суют зачуханную Ирку.

 – Эй, наверху, кончайте дуру гнать.

 Как будто каждую предложенную дырку

 По Вашей прихоти ей дуре затыкать.

 Дождь перестал. В огнях дрожит Московский.

 Через пустырь, Победы на квартал.

 И мнится сердцу, что там Паустовский,

 Такого и Толстой не описал.

 Во тьме другой, кресты нахохлив, остов

 На фоне сопок православно спит.