— Фу, гадость какая, — сказал он через некоторое время, выплёвывая лоскуток. — Бедный мистер Браун! Хорошо, что ему не придётся есть этот парашют. Нет, не хотел бы я быть шпионом.

На следующий день занавески были готовы, и Куцехвосты в полном составе отправились на конспиративную квартиру их развешивать. Не забыли они прихватить и еды для мистера Брауна. Ведь он не ел уже целые сутки! Но к их полному изумлению, мистер Браун продолжал спать и не проснулся даже тогда, когда ему под нос поставили тарелку с тёплыми ещё пирогами. Он только чуть-чуть пошевелил чёрным носиком, вздохнул и опять затих.

— Как устал, бедняжка! — пожалела его госпожа Куцехвост.

Когда новые занавески были развешаны, на чердаке сразу стало намного уютней.

— Пусть как следует выспится, не будем ему мешать. — И господин Куцехвост повёл своих домочадцев домой. — Проснётся — сам придёт.

Но мистер Браун не пришёл ни завтра, ни послезавтра, ни через три дня. Напрасно госпожа Куцехвост посылала Пипуса с угощением на конспиративную квартиру. Мистер Браун ничего не ел и спал крепким сном.

— Боюсь, что для него у нас слишком суровый климат, вот он и впал в спячку, — предположил господин Куцехвост.

Между тем непонятно каким образом, но очень скоро все жители посёлка узнали, что на чердаке дома № 13, на конспиративной квартире, спит иностранный шпион мистер Браун. И потянулись любопытные взглянуть на спящего.

— Как-то неловко получается, как будто это мы всем рассказали, сетовала госпожа Куцехвост.

— Дети, вы никому не рассказывали о конспиративной квартире? — строго спросил господин Куцехвост.

— Вроде нет, — сказали Пипус и Пипина.

— А Одуванчик? — Господин Куцехвост посмотрел на младшего сына.

— Ну, я не помню, — промямлил Одуванчик.

— А если подумать?

— Кажется, я что-то намекнул Мышеврагу, а дальше он сам догадался, — вздохнул Одуванчик. — Ты же знаешь, папочка, какой он догадливый.

— Мне стыдно за тебя, сын. Пожалуй, следует тебя наказать и не пускать на улицу… — Господин Куцехвост задумался. — Три дня, — наконец решил он.

— Три дня?! — в ужасе закричал Одуванчик. — Так весна ведь, как же без меня?!

— Уж как-нибудь весна придёт и без твоего участия, а ты пока подумаешь о своём поведении и посидишь на чердаке. К обеду, завтраку и ужину можешь спускаться, — разрешил господин Куцехвост.

— Ну и пожалуйста. Могу вообще не спускаться и не есть. — Одуванчик надулся и отправился на чердак отбывать наказание.

Редко кто из Куцехвостов заглядывал на чердак своего дома. Да и что там было делать? Всё давно известно: ничего там нет.

«Я теперь, как настоящий шпион, буду жить на конспиративном чердаке», — решил Одуванчик, поднимаясь наверх.

Эта мысль показалась ему весьма заманчивой, и он почти обрадовался своему наказанию. Оказавшись на пустом чердаке, Одуванчик побродил из угла в угол, заглянул в щель между досками, сквозь которую пробивался дневной свет, понюхал весенний воздух, и настроение у него снова испортилось.

Скучно! Вот если бы Мышевраг был здесь, тогда и в шпионов можно поиграть.

Одуванчик тяжело вздохнул и уселся на большой ком пыли. Вдруг с улицы, откуда-то сверху, раздался ужасный шум. Одуванчик немедленно вскочил и снова припал к щели между досками. Сначала ничего не было видно, но потом он исхитрился так поднять мордочку, что разглядел на верхушке ели гнездо чёрно-белой птицы Сороки. Шум и крики доносились именно оттуда. Одуванчик прислушался. Ему было очень любопытно, что не поделила Сорока со своим питомцем Дракончиком, которого она поселила у себя ещё зимой. Дракончик за это время сильно подрос, но Одуванчик видел его редко.

Летать тот ещё не умел, а только иногда высовывал голову из гнезда и плевался огнём на прохожих. Сорока плеваться огнём запрещала: боялась, что Дракончик подожжёт гнездо или — ещё хуже — весь лес. Но когда её не было дома, Дракончик любил похулиганить. Сейчас же дело было явно не в этом. Да и Сорока была не одна. Рядом с ней на ветке сидела ещё одна сорока, и Одуванчик скоро понял, что это Сорочий жених.

— Я не желаю, чтобы рядом с моими птенцами жило это чудовище! Оно их сожрёт! Оно их спалит! — разорялся жених.

— И сожру, и спалю, — подтверждал Дракончик. — Это моё гнездо! Не нужно мне тут никаких птенцов!

— Ах ты нахал! — возмутилась Сорока. — Я тебя приютила, а ты вот как?! Хватит, надоел ты мне! — И без долгих церемоний она схватила Дракончика за шкирку и выкинула из гнезда.

Тот в ужасе взвизгнул и, кувыркаясь, полетел вниз.

— Вот это другое дело! — одобрил Сорочий жених. — Теперь можно и семью заводить, и птенцов растить. Молодец, ты очень решительная птица. Именно такая жена мне и нужна!

Сорока что-то довольно проскрипела ему в ответ, но Одуванчику было уже неинтересно. Он страшно испугался, что Дракончик разбился насмерть, и, забыв про то, что наказан, пулей бросился вниз по лестнице.

— Куда это ты собрался?

Одуванчик с размаху налетел на Пипуса.

— Пусти, пусти, там Сорока выбросила из гнезда Дракончика. Он, наверное, разбился!

Одуванчик попытался вырваться, но старший брат крепко обхватил его лапами.

— Тебе папа сказал сидеть на чердаке три дня, и нечего выдумывать разные небылицы.

Пипус затолкал братишку обратно на чердак и запер дверь на палку. Напрасно Одуванчик барабанил лапами и кричал, Пипус спокойно спустился вниз, твёрдо уверенный, что Одуванчик всё выдумал, чтобы пойти погулять.

А Дракончик тем временем, несколько раз перекувырнувшись в воздухе, растопырил свои перепончатые крылышки и кое-как спланировал на кучу рыхлого, мокрого снега. Некоторое время он лежал, ничего не соображая от ужаса, но постепенно начал приходить в себя. Ему было холодно и мокро, а главное, он был страшно зол на Сороку. Его жизнь в сорочьем гнезде оказалась совсем не такой приятной, как он рассчитывал. Сорока была птицей злой и капризной, и Дракончику частенько доставалось от неё. А с приходом весны, когда птицы обзаводятся семьями, Дракончик и вовсе ей надоел.