Кэтрин готова была задушить женщину, болтавшую такое в присутствии Дэниэла. Хотя ему всего четыре, для своего возраста он очень смышленый. Он уже и так понимает слишком много из того, что происходит вокруг.

— Это нечестно, что кто-то может отобрать у нас дом и продать кому-то еще, хотя мы сами хотим тут жить! — закричал он во все горло.

Отчаяние, которое она прочла в его сверкающих глазах, надрывало ей сердце. К несчастью, ей нечем было утешить его.

— «Серый монах» нам никогда не принадлежал, — напомнила она ему строго. — И ты это прекрасно знаешь. Он принадлежал Харриэт, а после смерти она завещала его комитету благотворительности. И теперь те, кто этой благотворительностью занимается, решили его продать, чтобы использовать деньги на…

Во взгляде Дэниэла сверкал гнев.

— Какое мне дело до тех, которые голодают в этой Африке! Это наш дом! Где мы будем жить?

— Дрю подыскал нам квартиру в Лондоне, — сказала она ему уже в который раз.

— А в Лондон нельзя взять ослика! — яростно выкрикнул Дэниэл. — Почему нам нельзя остаться у Пэгги? Она говорила, что можно.

— У Пэгги и без нас тесно, — вздохнула Кэтрин.

— Я убегу от тебя, а ты можешь жить в своем Лондоне сколько хочешь, без Клевера я никуда не поеду! — кричал на нее Дэниэл в ярости и отчаянии. — Это ты во всем виновата. Если бы у меня был папа, он купил бы нам дом, как покупают все папы! Спорим, он бы и Харриэт вылечил… Я тебя ненавижу, ты ничего не можешь!

Выкрикнув эти злые слова, Дэниэл выбежал в заднюю дверь. Теперь он спрячется в одном из своих потайных мест в саду. И будет сидеть, проклиная жестокий мир взрослых, в котором у тебя без зазрения совести отнимают самое дорогое. Она взяла со стола письмо своего поверенного. Мальчик рассердится еще больше, когда узнает, что теперь даже провести выходные на ферме у матери Пэгги и то невозможно.

Иногда — в такие минуты, как сейчас, — Кэтрин охватывало ощущение, что им с Дэниэлом никогда не понять друг друга. Дэниэл был не похож на других детей. В два года он разобрал на части приемник, потом собрал снова, и он заработал. В три он выучил немецкий, слушая образовательные программы по телевизору. И все-таки он был слишком мал, чтобы мириться с неизбежными потерями. Смерть Харриэт уже была ударом, а теперь он должен расстаться с домом, с обожаемым осликом, с друзьями, с которыми привык играть… короче, со всем, что на данный момент составляло для него смысл жизни. Так что удивительного в том, что он напуган? И как она может успокоить его, если и сама со страхом смотрит в будущее?

Кэтрин никогда не покидало чувство, что беда поджидает ее за каждым углом. Скоропостижная смерть Харриэт лишь подтвердила ее худшие предположения. Один жестокий удар, и весь их мирный счастливый мирок рухнул. Ее словно безжалостно отбросили туда, откуда она начинала четыре года назад…

Вся жизнь тогда полетела вверх дном, с головокружительной скоростью понеслась под откос. Шансы на будущее были равны шансам летчика-камикадзе. И тут появилась Харриэт. Как недооценивали ее близкие! Харриэт… Как-то в раздражении Дрю обозвал ее «очаровательной дурочкой». Так вот Харриэт буквально подобрала Кэтрин, встряхнула и поставила на ноги. Со временем Харриэт стала для Кэтрин второй матерью.

Познакомились они в поезде. Та поездка и та встреча навсегда изменили жизнь Кэтрин. Они оказались в одном купе, и Харриэт все пыталась завязать разговор. Когда ты сплошной комок нервов и больше всего боишься разрыдаться на людях, не очень-то тянет на разговоры. Но Харриэт сумела преодолеть ее замкнутость, и она в конце концов излила ей душу и рассказала всю свою жизнь.

После она не знала, куда деваться от стыда, и охотно избавилась бы от старушки. Вышли они на одной станции. Сколько Харриэт ни твердила ей, что она «приняла правильное решение», все впустую. Точно наркоман, испытывающий муки долгого воздержания, Кэтрин буквально сгорала от жажды услышать его голос хотя бы по телефону. Виновато попрощавшись с Харриэт, она ринулась к телефонной будке, которую заметила на другом конце автостоянки.

Что бы изменилось, сделай она этот звонок? Скорее всего, он был бы непростительной ошибкой, венчающей отношения, несчастные с самого начала и до конца?

Узнать это ей было не суждено. Стремясь к будке, она бросилась прямо под машину. Чтобы поставить ее на ноги, потребовались невероятные усилия. Отходя от полученных ушибов, следующие три месяца она провела в больнице. Лишь через много дней она пришла в себя настолько, чтобы различать ласковый голос, сквозь пелену боли прорывающийся в ее мутное сознание. Это был голос Харриэт. Зная, что у нее никого нет, Харриэт сидела подле нее денно и нощно, помогая выбраться из бездны. Кэтрин не сомневалась, что, не будь тогда рядом Харриэт, ей бы не выкарабкаться.

Так что еще до его преждевременного рождения Дэниэлу уже пришлось бороться за жизнь. Появившись на свет, он запищал, чтобы привлечь к себе внимание, — хотя и не очень громко, зато требовательно и упрямо. Еще в роддоме он очаровал весь персонал тем, что проходил все стадии развития в рекордные сроки. И Кэтрин поняла, что появлению ее сына на свет — с доставшимися ему великолепными генами — не помешал бы даже десятитонный грузовик, а не то что какая-то легковушка, сбившая его беспечную мать.

— Этот малютка отличный боец, — с гордостью объявила Харриэт, принимая на себя роль приемной бабушки с той горячностью, на какую только способна одинокая женщина. Дрю искренне любил старшую сестру, однако ее эксцентричность порядком раздражала его, да и жена, утонченная француженка Аннет, и дети-подростки попросту не оставляли ему времени для Харриэт. Поместье «Серый монах» располагалось в Оксфордшире, совсем рядом с одной из деревушек. Обветшавший старый дом был окружен несколькими акрами одичавшего парка. Здесь родились и Харриэт и Дрю, и Харриэт громко протестовала против любой попытки брата подновить ее дом. Окружающая обстановка не имела для Харриэт решительно никакого значения. Ее занимали только несчастные.

Затуманенным взглядом обвела Кэтрин скромную кухню. Это она повесила клетчатые занавески, которые шевелил сейчас врывающийся в окно ветер, покрасила обшарпанные шкафчики веселенькой оранжевой краской, купленной по дешевке на распродаже по случаю какого-то церковного праздника. Это их дом. В самом глубоком смысле. Как ей убедить Дэниэла, что он будет так же счастлив в крохотной городской квартире, если она сама в это не верит? Но, Боже милосердный, кроме этой квартирки, никаких других вариантов все равно нет.

Легкий стук в заднюю дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату влетела ее подруга Пэгги Даунс, высокая женщина лет тридцати с ровно подстриженными рыжими волосами. С бесцеремонностью частого гостя она плюхнулась на продавленный диван и с изумлением уставилась на картонную коробку.

— Это что, генеральная репетиция? У тебя же еще две недели впереди.

— Нет. — Кэтрин протянула ей письмо поверенного. — Дрю, к счастью, сказал, что можно пока пожить в его квартире. Мы не можем оставаться здесь до конца месяца, а раньше квартира не освободится.