Учительница, а верит в какие-то небылицы. Луиза — не такая, как все. Она странная немного. И очень, очень красивая! Почти как мама! А иногда — даже и лучше мамы…

Луиза была невестой Артема, они знали друг друга с детства, учились в одном классе и после школы, а может и раньше, стали встречаться. Они должны пожениться однажды, просто не хотят спешить — Артем все время на службе, а Луиза никак не может расстаться со своим сумасшедшим семейством. Они немного безумные, но интересные. А если разобраться, в Донске почти все жители — немного безумные. Чего только стоит соседка тетя Поля, которая вот уже вторую неделю умоляет его, Сенечку, помочь спасти Карлсона. А чем он может помочь? Он же еще ребенок! Да и вообще, более глупой затеи он в жизни не слышал… Тетя Поля большая, а не понимает. Почему некоторые взрослые, а ничего не понимают? Как здорово было бы жить в другом мире, где все понимали бы друг друга! Не успел сказать, не успел подумать, — а тебя уже поняли, и поняли правильно, — разве не замечательно?

Сенечка лег на диван, закрыл глаза и погрузился в мысли о чудесных историях, придуманных и непридуманных, о героях Толкиеновской саги. Мечты увели его далеко от родного порога, и он не заметил, как вернулись отец и Артем, и не сразу услышал, что мама позвала всех на кухню — есть аппетитные горячие блинчики.

— Идите, остывает! — повторяла Меланья снова и снова, с каждым разом все громче.

Когда семья собралась за массивным деревянным столом, в просторной кухне, освещенной теплым светом прикрытой абажуром лампы, все четверо почувствовали себя счастливыми. Вдыхая аромат малинового варенья, заботливо разложенного по вазочкам, глядя на золотисто-желтые солнца кружевных блинов, каждый поймал себя на мысли: как здорово, когда есть семья и можно, вот так, уютно собраться на кухне, поужинать, выпить чайку. А если ты одинок — не будет такого, невозможно…

Сенечка тут же перепачкался, и Меланья отправила его к раковине: вымыть руки, вмиг ставшие жирными от масляных блинчиков. Павел Петрович пустился в рассказ о прошедшем дне, не забыв, как должно хорошему отцу, поинтересоваться Сенечкиными успехами в школе и планами на вечер. Артем поел первым, вытер лицо и руки салфеткой и поднялся.

— Спасибо, очень вкусно, Мел, — поблагодарил он.

Он так и не привык за эти годы звать мачеху «мамой» и звал «Мел», хотя привязался к ней и даже по-своему любил, пусть его несколько раздражало, что Меланья пыталась играть роль матери, но сама в матери ему не годилась, — слишком молода. Он хорошо помнил родную мать, — когда ее не стало, Артем был уже достаточно взрослым, чтобы глубоко ощутить боль утраты, — и первое время относился к Меланье настороженно, женитьба отца казалась ему предательством памяти об умершей. Потом боль утихла, с Мел он примирился, а после они и вовсе стали закадычными друзьями. Артем не мог не видеть, что, молодая и красивая, мачеха искренне любит отца, заботится о сыновьях, и вообще неплохая: с ней можно поговорить, посмеяться, и вот, блины печет отлично.

— Ты куда-то собрался? — стоило Артему подняться со стула, Мел бросила на него притворно-строгий взгляд. Артем усмехнулся.

— Хочу навестить Луизу. Можно уже большой мальчик, офицер полиции, в восемь вечера встретится со своей невестой?

Меланья раздраженно махнула рукой: уловила сарказм, но решила не продолжать, вскочила и принялась собирать со стола тарелки. Павел Петрович бросился на помощь жене, Артем откланялся и покинул кухню, потому, никем не замеченный, Сенечка вернулся к себе… и продолжил мечтать.

Глава 2. Луиза

Луиза жила на окраине Донска, там, где многоэтажные дома уступали место частным особнякам, уже упомянутым клонированным таунхаусам и небольшим домикам, в которых жили семьи, имевшие средний доход и не отличавшиеся тщеславием.

Луиза любила свой город, уютный дом, где жила с детства, а еще лес, начинавшийся сразу за порогом, и речку Донку, что оплетала город тонкими серебристыми кольцами, будто гревшаяся в лучах солнца стеклянная змея. Но больше всего она любила театр… об этом чуть позже, ибо о театре Донска нельзя сказать просто так, обывательски. Он овеян тайнами, к каждой из которых Луиза благоговейно боялась даже прикоснуться.

Сама девушка была невысокой, стройной и хрупкой, но не болезненно-хрупкой, а скорее, по-детски трогательной. Ходила Луиза быстро и вообще все делала торопливо, немного робко. У нее были темно-голубые глаза, маленький правильный носик и разделенные на идеально-ровный пробор русые волосы, они едва доставали до лопаток и обычно завязывались в косу «на один бок», которая смешно подпрыгивала в такт ходьбе.

Артем со школы, а может и с раннего детства, знал, что хочет жениться только на ней, — ему нравилась ее странная семья, загадочность, но главное — неуверенная манера держаться и покладистый характер. Луизу хотелось защищать, Артем же был по своей природе защитником. Он не сомневался, что способен позаботиться о невесте, и, по его мнению, в других защитниках она не нуждалась. Сама же Луиза верила во всех защитников подряд: в Бога, в ангелов, в светлые силы, в добрых лесных духов, даже утверждала, что иногда видела их.

Луиза частенько рассказывала странные вещи, не только про встреченных духов. Например, как-то стояли в лесочке, возле дачного дома ее семьи, расположенного чуть за пределами Донска и принадлежавшего еще деду Луизы, ныне покойному. Вечерело, Луиза прислонилась спиной к могучему стволу березы, потянулась, отвела плечи назад, и Артем почувствовал непреодолимое желание поцеловать ее чуть слишком пухлые губы, что тут же воплотил в жизнь. Луиза улыбнулась, прижалась крепче, положила руки ему на плечи, подняла голову и, устремив взгляд в темнеющее небо, вдруг сказала на ухо:

— Знаешь, такая странная история… давно, когда я была совсем маленькой, мы играли тут с другими детьми. С девочками, с мальчишками соседскими, они все разъехались теперь … Кидали ножи.

— В ножички играли? — переспросил Артем, ласково зарывшись рукой в ее мягкие волосы.

— Нет, — она покачала головой. — Просто, кидали.

— То есть, метали ножи? В цель? — снова уточнил он, и она опять покачала головой.

— Да нет же! Просто — кидали. Подбрасывали вверх. Кто выше.

— И какие это ножи?

— Разные: столовые, кухонные, ножи для работ. Неважно… И вот один сильный мальчик, он был постарше нас, кинул нож — высоко-высоко! Очень высоко! Мы потом долго-долго ждали, когда упадет! А он так и не упал! Представляешь? Я думала, это Бог забрал его себе… А потом пришел дедушка. Он отругал нас, сказал, чтобы больше