ножи не брали. И что этот нож — улетел высоко и лежит теперь на дереве… Нам казалось, что мы даже видели его! Но, конечно, мы все придумали, — ничего не видно за густыми ветками… Они тут так переплетались, как лианы в джунглях! Дедушка принес топор, со всех сил постучал по деревьям тупым концом в надежде, что нож упадет, — но нет, ничего не случилось.

— А потом? Вы нашли его? Он должен был упасть, от ветра, например? — с интересом спросил Артем.

— Нет! То-то и оно! Я сама думала, когда поднимался ветер, что нож обязательно упадет! Как только ураган или буря — каждый раз бежала смотреть, не валяется ли где… Но нет, так и не нашла… О чем это говорит? — она подняла на Артема глаза, сияющие от радости, которую давало ей это откровение.

— О чем же?

— Что его все-таки забрал себе Бог! Ну или кто-то из лесных духов!

— А зачем Богу нож? Об этом ты не подумала? — хмыкнул Артем, — Или он разбоем занимается по ночам?

— Ну хватит, прекрати! — Луиза возмущенно толкнула его кулачком в грудь. — Нельзя так о нем говорить! Откуда я знаю, зачем ему нож… Просто это странная история! И прямо здесь было!

— Да, занятно, — согласился Артем, — Ну, пошли в дом, а то ты совсем замерзла. Прохладно сегодня.

Луиза кивнула, и они направились к летнему домику. Часто вспоминал Артем эту историю и каждый раз находил новые и новые нестыковки. То, что Богу не нужен нож, — любому дураку понятно. Как и то, что нож нельзя закинуть так высоко, чтоб его не было видно и чтоб за столько лет не упал он от ветра на землю. Но даже в мелочах — неправда: где дети взяли ножи? Почему играли с такими недетскими игрушками? Как умудрились не пораниться? И потом, что за странная, глупая, опасная игра — кидать ножи в воздух? В ней нет никакого смысла… Зачем бы делать это, ради чего?

Размышляя так, Артем не мог не улыбнуться, — Луиза постоянно что-то придумывала: то, как встретила маленькую кикимору на болоте, то про свои вещие сны, то, как в детстве случайно попала на несколько мгновений в другой мир — в параллельную реальность, где не было Донска, а только широкое, бескрайнее поле до горизонта. Такой уж она была, совсем как его брат Сенечка, эти двое стоили друг друга! Луизе не хватало сказки, реальность, даже озаренная светом взаимной любви, казалась ей слишком скучной, лишенной волшебства и чудес, в которые она верила в детстве и не перестала верить до сих пор. Она была девушкой-ребенком, такой он ее узнал, такой полюбил, с ней собирался прожить одну жизнь на двоих.

Артем ни в каких сверхъестественных существ не верил, но умилялся ребячливой наивности подруги. К тому же считал, что, если девушка верит в Бога, — в этом, как минимум, нет ничего плохого. Значит, от нее не стоит ждать шокирующих поступков, предательства, подлости, нескромности — уже хорошо.

Подъехав к дому Луизы тем вечером, после блинчиков Мел, Артем оставил автомобиль, толкнул калитку, вошел во двор и буквально врезался в отца Луизы — Виталия, тот крутился у забора, на небольшой ровной площадке, специально очищенной, засыпанной песком, ровной и идеально круглой: устанавливал длинный черный телескоп. Новенький, только купленный, — упаковка валялась здесь же, на вытоптанной траве возле песчаного круга. На Виталии был серый халат, явно домашний, и застиранные спортивные брюки с некогда белыми лампасами, да сандалии с носками, что вместе придавало ему вид не городского, а деревенского сумасшедшего, но разве могли смутить чудака подобные мелочи! Тем более, он не где-то, а в собственном дворе — имеет право.

— Артем? Ты? Заходи, дорогой, — Виталий торопливо пожал входящему руку. — А я тут, видишь, делом занят. Если есть минутка, помоги подкрутить штатив. Никак не могу ровно поставить! Уже и так, и так пробовал, не дается, стервец!

— Знатная вещь! — Артем одобрительно кивнул в сторону телескопа, а потом присел на корточки рядом с будущим тестем и принялся подкручивать ножки штатива. У него это получилось куда лучше, чем у самого Виталия, неприспособленного к решению любых, даже самых простых практических вопросов. — И что надеетесь увидеть?

— Да хоть просто за небом понаблюдаю, на летние звезды посмотрю, метеоритный дождь обещали. А вдруг повезет, открою комету, которую назовут моим именем, как думаешь? С детства мечтал открыть небесное тело: звезду, планету, да хоть бы комету, — остаться на карте Вселенной пусть и на краткий миг!

— Совсем, как Луиза, она похожа на него, — с легкой нежностью подумал Артем. Такой же мечтатель, даже дочь назвал в честь героини романа Майн Рида! Виталий зачитывался приключениями в детстве, и так же, как и сама Луиза, частенько путал явь и вымысел, сны и реальность, мечты и прозу.

Артем помог установить телескоп ровно, после чего Виталий невежливо уставился в трубу и напрочь потерял интерес к гостю, а тот вошел в дом, поздоровался с Натальей Леонидовной, матерью Луизы, впрочем, та тоже лишь кивнула, не обратив на него никакого внимания. Артем приходил в этот дом часто, уже много лет, — воспринимать его как гостя и оказывать радушный прием никто не собирался. К нему относились, как к явлению само-собой разумеющемуся, и давно считали членом семьи.

Наталья хлопотала на кухне, создавая вокруг непередаваемую суету, невыносимую для человека нового, но Артем привык. Судя по запаху, теща взялась за клубничное варенье. Артем решил не мешать творческому процессу и прошел дальше, в небольшую девичью комнату, где, склонившись над своим дневником, сидела за письменным столом, — бывшей школьной партой, — Луиза. Она не сразу заметила его. Как обычно, девушка была в простом и легком светло-сером платье, она предпочитала неяркие, как если бы выгоревшие цвета, с накинутой на плечи шалью и завязанными в небрежную, растрепанную косичку волосами. Она читала написанное и ее губы слегка шевелились, воспроизводя строчки, которые только что вывела ее рука. Артем знал о дневнике. Луиза никогда не давала ему прочитать, но всегда охотно пересказывала, если было чем поделиться.

Заметив вошедшего, девушка порывисто вскочила, улыбнулась, захлопнула книжку, показав золотистый переплет, подбежала и обняла Артема, радостно и крепко. В ее объятиях всегда поражала сердечность, искренность: она обнимала от души, не оставляя для себя ничего, вкладывая в прикосновение все, что имела. Он в свою очередь, не умея обнимать, как она, просто сжал ее талию и поцеловал в губы.

— Ты задержался, — она улыбнулась. — Думала, раньше придешь. А потом, вот, села с дневником