class="p1">— Тебе восемнадцать лет. Самое время тебе взять на себя ответственность за свои поступки.

Я тяжело сглатываю, пытаясь прогнать комок в горле. Меня бесит, что оба моих родителя считают меня виновной в этом.

— Ты спала с ним? — спрашивает мама, отчего жар разливается по каждому дюйму моей кожи.

— Нет! — кричу я, качая головой. — Я, блядь, даже не целовала его!

— Язык, Ева, — язвительно замечает мой отец. — Я сыт этим по горло.

Он косится на мою мать.

— Думаю, ты права. У нас нет выбора.

Я перевожу взгляд с матери на отца, гадая, что он имеет в виду.

— О чем ты говоришь?

Мама качает головой.

— Это будет жестоко, но я думаю, ей нужно усвоить суровый урок.

Я с трудом сглатываю.

— Не могли бы вы перестать говорить обо мне так, как будто меня здесь вообще нет?

Мой отец встречается со мной взглядом.

— Мы отправляем тебя в Академию Синдиката в штате Мэн, — невозмутимо заявляет он.

Такое чувство, что мои родители выбивают почву у меня из-под ног.

— Это за тысячу миль отсюда. От моих друзей, — протестую я, хотя у меня не так много друзей здесь, в Атланте. — Что за черт?

Мой отец стоит, возвышаясь надо мной во всем своем росте и величии.

— Ты уйдешь, не сказав больше ни слова. Ты — Кармайкл, и тебе пора понять, что это значит.

Он смотрит на мою мать.

— Единственный вариант учебы для тебя — это ходить в школу с такими людьми, как ты.

Я сжимаю кулаки по бокам.

— Ты имеешь в виду отпрысков других преступников?

Я качаю головой.

— Я не хочу иметь ничего общего с твоим отвратительным бизнесом.

Моя мать делает шаг ко мне и с силой хватает меня за запястье.

— Следи за тем, что говоришь, Ева. Я могу лишить тебя всего быстрее, чем ты успеешь выйти из этой комнаты.

Я прищуриваюсь, глядя на нее. Это то, на что я рассчитываю. Мое единственное преступление заключается в том, что я брала кровавые деньги, которые родители давали мне ежемесячно, и откладывала все это на банковский счет, к которому у них нет доступа. Вскоре он пойдет на мое обучение в колледже. Однако я пока не готова разыграть эту карту.

Я знаю их план в отношении меня. Мои родители хотят, чтобы я вышла замуж за босса мафии и позволила другому преступнику перенять семейный бизнес, начав цикл заново. Это никогда не закончится. Я ни за что не стану продолжать наследие и обрекать своих будущих детей на такое ужасное существование.

Кто-то должен разорвать порочный круг, и я намерена быть той, кто наконец положит конец тирании.



Мое сердце трепещет в груди, когда я смотрю на темное, пугающее здание. Его холодный камень и резкие линии лишь предвещают то, что ждет меня внутри. Колонны, обрамляющие вход по всей многометровой длине фасада, только усиливают внушительный эффект.

Я тяжело сглатываю, понимая, что собираюсь поступить в школу, полную отродий кровожадных преступников, которые, вероятно, точно такие же, как мои родители.

— Пожалуйста, не оставляй меня здесь, мама, — говорю я, умоляя ее взглядом.

Выражение ее лица становится жестче, когда она смотрит на меня без каких-либо эмоций.

— Академия Синдиката — идеальное место для тебя, чтобы научиться дисциплине, Ева.

Она заправляет выбившуюся прядь волос за ухо.

— Тебе нужно понять, какого поведения мы ожидаем от тебя как от единственного наследника клана Кармайклов.

Я ненавижу, когда мать называет меня единственным наследником, потому что все это напоминает мне о моей потере — нашей потере — и все же по тому, как она это говорит, можно подумать, что ее ребенок не был мертв и похоронен.

Карл, мой старший брат, умер два года назад. В отличие от меня, он окунулся в преступную жизнь, как утка в воду. К сожалению, это его погубило. В восемнадцать лет он организовал ограбление с наркотиками, пытаясь произвести впечатление на наше жалкое подобие отца, и неуправляемые байкеры в Атланте убили его.

Несмотря на наши различия, я любила его больше, чем кого-либо другого. Его смерть не только пробила дыру внутри меня, но и оставила единственной наследницей клана Кармайклов, что означает, что родители заставят меня выйти замуж по договоренности с каким-нибудь злым криминальным авторитетом, который сможет продолжить семейный бизнес, поскольку женщины не могут править в одиночку.

Преступный мир по-прежнему не принимает женщин в качестве лидеров в двадцать первом веке. Они планируют продать свою дочь кому-то, кто принесет пользу их бизнесу, но я не намерена подчиняться.

Моя мама щелкает языком.

— Пошли. Директор Бирн ждет нас.

Ее высокие каблуки стучат по каменным ступеням, когда она поднимается ко входу в готическое здание.

— Поторопись, Ева, — говорит она, оглядываясь через плечо.

Я делаю глубокий, успокаивающий глоток воздуха, прежде чем ступить на первую ступеньку. Высокий арочный вход выглядит зловеще, когда я прохожу через него. В глубине души я надеялась, что холодный, суровый внешний вид был только фасадом, однако и внутри каменные стены окаймляют простые, голые коридоры. Стук маминых каблуков отдается эхом, следуя указателям в сторону кабинета директора.

— Не отставай, Ева, — зовет она.

Я ускоряю шаг вслед за мамой, плотнее запахивая кардиган. В моей новой старшей школе холодно.

Кто, блядь, переходит в новую школу за семь месяцев до окончания выпускного класса?

Это безумие. Хотя не настолько, как то, что мои родители посчитали, что я спала с уборщиком. Мой отец даже обвинил меня в попытке забеременеть, чтобы разрушить семью. Меня оскорбляет, что они думают, что я была бы настолько глупа, чтобы забеременеть, даже если бы спала с ним. У меня нет намерения разрушать свою жизнь еще до того, как она началась. Тем не менее, это не помешало матери потащить меня прямиком к врачу, чтобы мне вживили противозачаточный имплантат в руку. В мои планы не входит рождение ребенка. Они включают поступление в колледж и получение степени ветеринара.

Мать и отец всеми способами контролировали мою жизнь с тех пор, как я себя помню, заставляя посещать школу для девочек с младшего возраста, поэтому я не понимаю, почему они отправили меня в школу с совместным обучением сейчас. Они хотели убедиться, что я не общаюсь с мальчиками, но теперь думают, что я опустилась так низко, что попала в объятия школьного дворника.

К тому же этот мужчина был вдвое старше меня. Теперь его уволили за то, чего он не совершал, и родители увезли меня самолетом за тысячи миль от дома. Я не знаю, что более