Джип вытащили из подъезда, сломав верх кабины и срезав остатки перил — иначе он не проходил. «Москвич» вытолкали через открытое окно, приставив к подоконнику длинные и толстые доски, оказавшиеся среди квартирного хлама. Вопреки ожидаемому, доски оказались отличными. Игорь подумал, что владельцы намеревались послать их по другому, вполне земному адресу, но в процессе загрузки досок некий рабочий уронил одну на ногу и произнес ключевую фразу. В результате непредумышленного посыла полтора кубометра древесины очутились далеко от изначально запланированного места, хотя Игорь сильно сомневался в том, что рабочий послал доски именно к черту.

Изувеченный автомобиль упал с высоты в десять с лишним метров, но хуже от этого стал выглядеть только асфальт.

Как-то одновременно дом окружили журналисты из разных газет и телекомпаний, словно заранее сговорились взять жильцов в двойное оцепление и никого не выпускать без интервью. Корреспонденты засыпали присутствующих вопросами о том, как автомобили попали в подъезд, но столпившиеся в отдалении ответственные люди с умным видом молчали: мол, нечего глупые вопросы задавать, и так всё понятно. Водитель вместо ответа лаконично щелкнул себя по горлу, а страховой агент и команда экспертов и вовсе отзывались матерными словами: тут пытаешься составить правдоподобный отчет о причинах аварии, а журналисты уже все уши прожужжали бесконечными глупыми вопросами о паранормальных рисках и страховках от полтергейста. Высыпавшие из подъезда жильцы вместо ответов на прямые вопросы с маниакальной настойчивостью жаловались на беспорядки в стране и требовали доложить о безобразиях президенту. Дрессировщик и вовсе ушел по-английски, ни с кем не попрощавшись.

Уставшая журналистка местной телекомпании отошла от толпы переговаривающихся жильцов и присела на оставшееся от джипа переднее сиденье: ничего существенного выяснить не удалось. Вдобавок, жильцы обвинили ее в продажности чиновникам и неправильном освещении материалов. Рывком сорвав с головы крохотные наушники, она мрачно заявила:

— Меня никто не любит.

— Я тебя люблю! — воодушевленно ответил оператор, намереваясь ее поддержать: иначе злость журналистки обрушится на него же, едва они отъедут с места событий. Не впервой.

Журналистка поймала его на слове:

— Женишься?

Прозвучало так, словно раздался выстрел из пушки в приговоренного к смерти. Народ неподалеку умолк и повернул головы в их сторону.

— Нет, спасибо, — отказался оператор: ему хватало профессиональных скандалов и на работе, и выслушивать обвинения бесплатно после работы он не намеревался. Толпа отвернулась и снова загомонила о личном. Журналистка сжала наушники, те сломались с глухим щелчком. Оператор поднял руки. — Ладно, сдаюсь: тебя никто не любит.

Журналистка отбросила сломанные наушники в урну и сердито выпалила:

— Ты просто невозможен!

— А ты — абсолютно нереальна, — ухмыльнулся оператор. — Хорош дуться, работы полно. Поехали!

Журналистка мрачно посмотрела на оказавшегося рядом Игоря.

— А ты чего тут улыбаешься? — рявкнула она. Мало того, что основной участник событий не желает отвечать на поставленные вопросы свободной прессы, так еще и на нервы действует.

— Я знаю, почему вас не любят, — ответил тот, старательно стирая с лица улыбку. Улыбка упрямо не исчезала. — Хотите, расскажу об этом в камеру?

— Тоже мне, тайна, — буркнула журналистка. — Сволочи потому что, вот и не любят. Короче, молчел, вот моя визитка. Надумаешь рассказать, что у вас произошло, звони.

Игорь сунул визитку в нагрудный карман рубашки.

— Непременно позвоню, — сообщил он. — В будущем апреле, первого числа. Раньше — никак.

— Да хоть тридцатого, — ответила журналистка: что день смеха, что Варфоломеевская ночь — один хрен, сенсации в любое время нужны.

Дверца редакционного джипа захлопнулась, автомобиль рванул с места и вскоре затерялся в потоке машин.

Когда деформированные «Чероки» и «Москвича» загрузили в кузов грузовика, Игорь попрощался с Петром и зашагал домой. Предприимчивый Арсений к этому времени разрубил на куски и разделал «матерого червяка» — чего зря свежему мясу пропадать? Тем более, что не так давно по одной программе показывали, как их правильно готовить. Игорю, исполнившему роль наживки, тоже перепал приличный кусок, и еще немного досталось коту с восьмого этажа — надоело слышать его требовательное мяуканье.

История закончилась вполне мирно, если не считать гибели питона, изувеченного подъезда и…

— …и кучи хлама в родной квартире, — мрачный, как грозовая туча, вслух закончил мысль Игорь. Избавление жилья от мусора растянется месяца на полтора, не меньше. Теоретически, навести порядок можно и за один день при помощи команды гастарбайтеров из ближнего зарубежья, но лучше проделать уборку собственными силами: дешевле и надежнее. Ведь посторонним не скажешь, что, к примеру, сберегательная книжка на предъявителя — это частная собственность, а не подлежащий выносу мусор. Как и музыкальный центр, телевизор, видеомагнитофон и куча нужных вещей, появившихся в квартире без помощи потусторонних сил.

Пробираясь сквозь кучи хлама к засыпанному дивану и радуясь, что черт не выслал продуктовые отходы недельной давности, Игорь сбросил его с половины дивана и лег около кучи исписанных бумажек.

— Господи… что за барахло? — устало пробормотал он, рассматривая листки и по одному сбрасывая их на пол. Тысячи страниц с никому не нужными записями — им самое место в костре или мусорном контейнере, а не на диване в малогабаритной квартире. И если начать выбрасывать их прямо сейчас, то к концу лета квартира снова примет чистый вид.

Игорь пробормотал невнятную фразу и закрыл глаза: уставший организм требовал перерыва на дневной сон.

Уборка продолжалась четвертый час.

Игорь заполнил три мусорных бака из шести, но ощущал себя так, словно выполнил двойную норму по добыче угля с помощью отбойного молотка. Он не знал, насколько устают шахтеры после смены, но подозревал, что они согласятся с его сравнением.

Усевшись на рыболовный стульчик, Игорь складывал исписанные листки в кипы, перевязывал их бечевкой и переносил в коридор, сожалея о том, что в начале двадцать первого века вместо пионеров, собирающих макулатуру, по квартирам ходят воры, собирающие драгоценности, или коммивояжеры, за деньги всучивающие завернутый в красочную упаковку хлам с той же помойки.

Не желая вставать, он кое-как дотянулся до большой кучки из старых журналов и дернул ее на себя. Потревоженная горка пошатнулась и скатилась с серого ящика, веером рассыпавшись по полу. Изумленный Игорь понял, что его сумрачную жизнь осветил лучик света: ящиком оказался телевизор с диагональю в семьдесят два сантиметра.

— Что б мне провалиться на голову соседям! — пробормотал он. Если это шутка черта, то она довольно странная. Но теперь он приготовился ко всему, даже к тому, что следом за телевизором из-под кучи мусора выкарабкаются его хозяева и затребуют технику обратно. Но это вряд ли, конечно: какой идиот попрется к черту на Кулички за лично посланным туда же телевизором? — Интересно мне знать, чем же он не угодил владельцам?