— Выдыхай и приводи себя в порядок, иначе мы не проведем более глубокое собеседование.

— Глубокое собеседование?!

— Да, Снежана Викторовна, глубокое. Примерно такое же глубокое, как и твое декольте. Ну и я был прав: бюстгальтер такой же страшненький, как и твоя, точнее не твоя, блузка. Грудь, кстати, хороша.

Мой взгляд опускается на… расстегнутую блузку. Моментально прикладываю ладони к груди и резко отворачиваюсь.

Непослушными пальцами пытаюсь подцепить пуговицы. А их… нет. И ладно бы одна отлетела, так ведь нет сразу трех! И если бы я не «реанимировала» этого придурка, тогда бы ничего себе не порвала. Боже, еще и плащ не взяла, радуясь теплому сентябрю. И что теперь?

— Держи, — слышу рядом с собой уже знакомый голос и тут же передо мной появляется физиономия с неприкрытой ухмылкой. Кротов протягивает мне какой-то сверток.

— Что это?

— Смирительная рубашка для особо буйных леди, в данный момент норовящих силой мысли превратить мои яйца в омлет. Моя уборная находится в конце кабинета. Переоденься. Рубашка свежая. Она у меня на случай, если я заляпаюсь кофе.

— А что, психам кофе выдают?

— В моей психиатрической больнице да. Ты, кажется, хотела получить эту должность, судя по твоему рвению еще несколько минут назад, тогда иди и переодевайся.

Не знаю, как мне хватает спокойствия не выдернуть из его рук рубашку, а спокойно ее принять. До его царского туалета я дохожу без происшествий. Только сейчас до меня доходит, что Кротов согласился и дальше рассматривать меня в качестве помощницы, несмотря на известный ему факт моей биографии. Мягко говоря, фиговый факт.

Снимаю с себя блузку и в этот момент дверь распахивается. Машинально притягиваю к себе рубашку и не задумываясь произношу то, что первое приходит на ум:

— Какого хрена?!

— ТТГ, — спокойно отвечает Кротов, протягивая мне мою сумку.

— Что?

— Т3 и Т4. Сдай эти гормоны и проверь свою щитовидку. Ты слишком нервная. Я, кстати, стучал, у тебя видимо что-то со слухом. Если финальная часть нашего собеседования пройдет успешно, помимо терапевта, пройдешь еще и ЛОРа, — все так же ровно произносит он и, наконец, оставляет меня одну.

Боже, дай мне хоть толику такого спокойствия, уверенности и невозмутимости, как у этого индивидуума.

Застегиваю предложенную им рубашку и заправляю в джинсы. Перевожу взгляд в зеркало и…, несмотря на то, что она мужская, идет мне значительно больше одолженной. Нет, не так, она мне в принципе идет. Да и я выгляжу в ней даже стройнее. Обалдеть!

Ловлю себя на мысли, что в кой-то веки хочу распустить волосы. Правда, быстро уничтожаю в себе это неуместное желание и переплетаю немного взъерошенную шевелюру в некогда аккуратный пучок. Перевожу дыхание и, собравшись с духом, выхожу из уборной. Неуверенной походкой направляюсь к кожаному дивану, на который указывает восседающий на нем Кротов с чашкой в руках.

— А вот, если бы ты была в туфлях, у тебя были бы совершенно иная походка и осанка. Присаживайся, — опускаюсь на край дивана, мысленно заставляя себя не вестись на его провокации. И тут до меня доходит. Я же ему фак показала. Надо извиниться. Наверное. Начинаю дико нервничать, когда слова застревают в горле, и я сижу как дура на краю дивана, не зная куда себя деть. — А была бы ты на каблуках, сейчас бы грациозно положила ногу на ногу, кокетливо покачивала носком туфли и у тебя не возникло бы вопросов куда деть ладони. Ты бы положила их на коленку, — Господи, есть предел наглости у этого мужика?! — Хотя, нет, ты бы не покачивала носком туфли, а сняла бы ее и долбанула бы мне каблуком в лоб.

— За средний палец надо извиняться? — намеренно перевожу тему, пытаясь изобразить подобие улыбки.

— Конечно, надо. У меня психологическая травма от твоего оторванного заусенца. Но если ты про всеми известный жест, то нет. Мы обнуляем, что было до. Давай начнем с банальщины. Расскажи мне о себе.

— Вы не читали мое резюме?

— Конечно, нет. Только посмотрел сколько тебе лет. Признаться, я не люблю иметь дело с молоденькими девочками, а двадцать один год — это совсем детский сад.

— Мне почти двадцать два.

— Не имеет значения, сопля она и в Африке сопля. Я предпочитаю работников постарше. Но учитывая, что ты единственная из всех кандидаток за энное количество времени, которая захотела мне помочь не сдохнуть от конфеты, я забуду про твой возраст, знак зодиака и очень важный факт твоей биографии, — подмигивает гадким правым глазом. — Парень есть? — резко переводит тему, от чего я на мгновение теряюсь. Но быстро прихожу в себя, когда Кротов протягивает мне чашку с кофе.

— Спасибо, я не хочу.

— Я не спрашиваю, чего ты хочешь. Держи и делай вид, что пьешь. Чашка займет тебе руки, которые ты все никак не можешь пристроить, — черт возьми, где делают таких козлов? Нехотя беру кружку с кофе и в очередной раз пытаюсь налепить на лицо что-то наподобие улыбки. — Так что там насчет парня?

— Я же сказала, что не замужем.

— Не быть в официальном браке — не равно не иметь ни с кем отношений.

— Я ни с кем не встречаюсь. Так понятно?

— Трахаешься?

— Что?!

— Поясню. Я это спрашиваю не для праздного любопытства. Если у тебя есть парень, мужчина, дед, как хочешь назови, с которым ты иногда трахаешься, в надежде, что он-таки соизволит перевести ваш секс на серьезный уровень, мне надо знать об этом заранее. В таком случае, большая вероятность того, что у тебя поплывет мозг, если этот мужик однажды поманит тебя пальцем. Такой вариант мне не подходит, — спокойствие… вдох-выдох.

— У меня никого нет. Ни мужа, ни любовника, ни парня, ни партнера для секса. И я ни в кого не влюблена. Это на случай, если вы сейчас скажете, что объект моей невзаимной влюбленности вдруг поманит меня пальцем.

— Отлично, кажется, у нас начинается взаимопонимание, — вполне серьезно произносит он, при этом делает запись в блокноте. — Животные есть? — качаю головой, уже понимая, к чему он ведет.

— У меня