— Мы ставим сейчас Кериофиса в оригинале, — заявила успокоившаяся Сашенька, в стотысячный раз прогуливаясь с друзьями по коридорам театра. — На старом языке все слова так интересно звучат!

— А скажи что-нибудь! — заворожённо попросила Марго, подарив Сашеньке ещё одну возможность почувствовать себя счастливой. Но молодая актриса не поддалась искушению, и только уверенно отвертелась, мол, нечего слышать актёрские реплики до премьеры, потом всё увидите.

— Кериофис в двадцать пять лет уехал из отчего дома… Кериофис выращивал виноград у скал Ледяного утёса… Говорят, Кериофис приказывал своим ученикам собирать волосы, если таковые имелись… Кериофис был беден и добр… Кериофис прославился на весь мир.

Длинная повесть Сашеньки о достижениях Кериофиса всё не заканчивалась и не заканчивалась, и Андрей слушал вполуха. Им овладела странная сонливость, вызванная не то прошедшим дождём, не то выпитым у Рудольфа чаем, не то игрой восковых свечей. Огненные отблески казались солнечными лучами, если не присматриваться к ним хорошо, и Андрею стало немного радостно — можно каждый день приходить в театр и наслаждаться солнечным светом. Мысль шла за мыслью, но Андрей никак не мог представить, что завтра он не увидит дневного солнца. И послезавтра, и через неделю, и через месяц. Солнца больше нет, и он увидит его только через двадцать лет, когда жизнь переменится целиком. Всё изменится, и новое солнце уже не будет прежним. Тем солнцем, что он видел в девятнадцать лет, когда стоял рука об руку с любимой Марго и смотрел на холодный розовый закат.

— Вас пригласили на вечерний приём? — вдруг спросила Сашенька, прервав свою оду древнему поэту.

— Пригласили, — ответила Марго, поймав на себе удивлённый взгляд Андрея. — Прости, я забыла тебе сказать, ты был слишком увлечён закатом… — Она опасливо посмотрела на Сашеньку и, убедившись, что она уже совершенно спокойна, продолжила. — Вдовствующая императрица приглашает нас на приём. Не только нас, но и всяких других деятелей искусства.

— Актёров в том числе, — подтвердила Сашенька.

Андрей, кажется, с рождения знал, что Императрица правит Белой Нордой больше тридцати лет. Когда-то давно она потеряла своего мужа, старого императора, и всех своих сыновей, которые поочерёдно выбирались правителями Норды, пока все не поумирали от каких-то неустановленных наследственных болезней. Императрица уже много лет правила в гордом одиночестве, и все знали, что после неё императорская семья Норды прервётся. Но однажды все вдруг узнали, что у Императрицы есть племянница-княжна, которую теперь прочили в наследницы Белой Норды. Её парадные портреты висели на стенах в императорском дворце, на них была изображена мягкая улыбчивая женщина с пустыми чёрными глазами. Когда она станет правительницей, ей, должно быть, и самой будет далеко за шестьдесят, по крайней мере, так писали самые смелые из городских газет.

— По какому случаю приём? — спросил Андрей, уставившись на девушек.

— Императрица хочет почтить память почившего дня, вспомнить ушедших в Долгий день и отметить начало Долгой ночи, — с готовностью ответила Марго, медленно и с расстановкой, чтобы ему точно всё стало понятно.

— Как можно отмечать конец света?

— Думаю, она просто хочет поднять всем настроение.

От предположения Марго Сашеньке сделалось грустно — как можно так думать об этой старой сероглазой женщине? Андрею тоже стало грустно, но по другой причине — Марго снова пыталась найти что-то хорошее в очень-очень плохом.

Глава 4. Императрица

Ты — свет в ледяном царстве, ты — сила, что защищает нас всех.

Твоя любовь — маяк в темноте, твоя преданность — щит для слабых.

Твои глаза — ледники, твои руки — мечи справедливости.

Ты — наша защитница, ты — наш страж на границе.

Мы молимся за твою мудрость и силу. Пусть сердце твоё будет полно любви, пусть душа твоя будет полна света. Мы благодарим тебя за то, что ты охраняешь нас ото зла. Наша любовь к тебе бесконечна, наша преданность тебе — навеки.

Голова опускалась за головой, оркестр играл торжественную музыку, а высохшая женщина с белым, как маска, лицом бесшумно двигалась по длинному красному ковру. Маска шевелилась, рассматривая подданных, смотревших ей в глаза с обожанием и восторгом. Церковник, прочитавший оду Императрице, медленно отошёл в сторону, и маска удовлетворённо кивнула ему, давая понять, что рада его безвозмездным стараниям.

Андрей в строгом чёрном костюме с синим галстуком тяжело выдохнул — неподвижно стоять в поклоне становилось невыносимо. Наконец музыканты протрубили сигнал, означающий, что Императрица присоединилась к своей свите и теперь изволит развлекаться, а значит позволяет своему двору делать то же самое. Андрей не видел Императрицу так близко ещё никогда, но когда старая женщина в безупречной маске прошла мимо него, он не посмел поднять глаза слишком высоко и рассмотрел только подбородок и безупречной формы скулы, острые, как ножи для рыбы.

Марго, безумно уставшая от поклонов, вложила свои пальцы в руки Андрея, и они принялись танцевать вместе с другими гостями. Некоторое время они кружились в вальсе, но вскоре их прервала Сашенька. Ради приёма она убрала свои синие волосы в позолоченный платок и стёрла синие тени под глазами. В таком виде она показалась Андрею неестественной, слегка подвыпившей восковой фигурой, а уже через несколько мгновений Сашенька громко подтвердила, что выпила слишком много вина и больше не может танцевать со своим режиссёром — этот старый дурак ухлёстывал за ней уже третий месяц — потому что она устала, ей не нравится этот дурацкий платок и вообще ей нужно в уборную. Схватив Сашеньку за руки, друзья потащили её к выходу.

— Зачем я только согласилась на это? — спрашивала Сашенька у своего отражения в зеркале, пока Марго заботливо поправляла платок у неё на голове, а Андрей молча стоял, прислонившись плечом к дубовой двери.

Опустошённые глаза девушки неадекватно вращались в орбитах, и Андрею показалось, что пила она что-то похуже вина. Приведя подругу в порядок, Марго вывела её обратно в зал и передала режиссёру, шикнув на ухмыльнувшегося Андрея и обняв Сашеньку на прощание у парадного крыльца. Чёрная машина с тонированными стёклами, как в дешёвых детективах, укатила по тёмным улицам в городской театр, и Андрей поцеловал Марго в лоб — она уже и сама устала не меньше Сашеньки.

Музыканты сменили музыку, и придворные устремились к Императрице. Вблизи лицо в белой маске показалось более живым, видимо, лицо это развеселилось устроенными для него представлениями и теперь выражало хоть какие-то человеческие эмоции. Фрейлины — не красивые девушки, каковыми фрейлинам полагается быть, а сморщенные старушонки с высокими напудренными причёсками и в жёлтых выцветших