Я хмурюсь.

— Что это значит?

Колетт переходит на новую вкладку, полную вырезок из СМИ. Мои глаза расширяются, когда я читаю заголовки.

Брайар Сэйнт покидает актерский состав «Эммы» в середине съемок, называя режиссера «Кон*енным придурком».

Звездная актриса Брайар Сэйнт посоветовала своему восторженному поклоннику «Пойти на*уй».

Дрянная девчонка: бывшая подруга описывает Брайар Сэйнт как «Перевоплотившуюся Реджину Джордж[4]».

Капризную диву Брайар Сэйнт бывшая менеджер назвала «Неблагодарной, грубой и высокомерной».

Я недоверчиво смотрю на Колетт.

— Ты хочешь, чтобы мы работали с ней? Кажется, она — настоящий ночной кошмар.

— Кто такая Реджина Джордж? — спрашивает Глен. — Она знаменита?

Колетт закатывает глаза.

Я пролистываю еще несколько вырезок из прессы, просматривая фотографии Брайар, хмурящейся в камеру. Да, она может быть и красива, но на большинстве этих фотографий она презрительно ухмыляется в камеру, как будто только что почуяла что-то неприятное. Я не думаю, что когда-либо видел, чтобы кто-то выглядел таким откровенным снобом.

Я просматриваю другую статью.

— Эй, тут есть кое-что о ее предыдущем охраннике. По-видимому, она уволила его несколько дней назад за то, что он воспользовался туалетом, пока был на смене, — прочитал я. — Вау. Звучит очаровательно.

Колетт бросает на меня равнодушный взгляд и убирает папку обратно.

— Мэтт, это бульварный мусор. Велика вероятность, что всё это — просто выдумка, чтобы заработать на девушке деньги.

— В любом случае, если ее охранник продал историю газетенке для сплетен, он явно плохо справлялся со своей работой, — подчеркивает Кента.

Я качаю головой.

— Мне все равно. Я говорил тебе. Я больше не буду работать на знаменитостей. Особенно на ту, у кого репутация избалованного ребенка.

Наша последняя работа со знаменитостью была настоящим кошмаром. Девушка была семнадцатилетней Instagram-моделью, целыми днями нюхала наркотики и пыталась залезть мне в штаны. Когда мы, наконец, отправили ее в реабилитационный центр, я поклялся, что больше никогда меня не коснется ни одно дело о знаменитостях.

Я не знаю, почему Колетт тратит наше время на это. Глен, Кента и я — самые подготовленные ребята в компании. Мы работаем здесь уже пять лет, с тех пор как нас уволили из САС[5]. В прошлом месяце мы вернули дочь британского миллиардера, которую похитили ради выкупа. За месяц до этого мы защищали кандидатку в президенты США после того, как в нее стреляли на митинге. Мы не работаем на молодых, избалованных знаменитостей, отталкивая слишком рьяных папарацци и таская их сумки с покупками по торговому центру.

— Я думаю, что мы должны хотя бы проверить как оно на самом деле, — говорит Кента. — Это будет справедливо.

— Я тоже, — вмешивается Глен. — Дерьмово отказываться защищать кого-то, кто находится в опасности, только из-за его репутации.

Я хмурюсь.

— Но…

— Ну же, — громыхает Глен. — Просто предварительная встреча. Помни, ты у меня в долгу, — он одаривает меня кривой ухмылкой. Толстый шрам, пересекающий его щеку, растягивается, и чувство вины врезается в меня, как грузовой автомобиль. Сам того не желая, мой взгляд опускается на его руки, отмечая одинаковые шрамы на запястьях. Они толщиной в несколько сантиметров, вздувшиеся и покрасневшие. Несмотря на то, что мы отошли от военных дел полдесятилетия назад, они так и не зажили как следует. Месяцы в кандалах и не такое сделают.

Кента поворачивается ко мне с другой стороны, и я не могу не представить шрамы, которые, я точно знаю, остались на его спине. Мои ногти сильно впиваются в деревянный стол, когда воспоминания захлестывают меня.

— Мэтт. Мэтт. — Глен хлопает меня по плечу, и я моргаю, приходя в себя. Я даже не осознаю, как тяжело дышу, пока Колетт с сочувствующим видом не протягивает мне бутылку воды. Я уставился на нее в своих руках.

— Я не это имел в виду, чувак, — грубо говорит Глен. — Я просто имел в виду, что ты ставил меня в ночную смену на последних трёх работах подряд. Не то, что… — он замолкает, краснота поднимается по его шее. — Ты знаешь, я не виню тебя за то, что произошло, — он неопределенно показывает на свое лицо. — Никто из нас не винит.

Я отмахиваюсь от него и тру глаза. Он прав. Я в долгу перед ним и Кентой. Я обязан им обоим гораздо большим, чем это. Если они хотят встретиться с девушкой, то мы встретимся с ней.

— Отлично, — бормочу я. — И лучше бы ей иметь настоящую чертову проблему.

Глава 3

Брайар

В середине совещания по дизайну моей будущей линии лаков для ногтей Джули вихрем влетает в комнату, тяжело дыша.

— Текстурированные крышки на бутылочках действительно могут повлиять на доступность, — объясняет мой дизайнер продуктов. — Если мы будем использовать глянцевую крышечку для обычных лаков, а матовую — для матовых покрытий, то пользователям с проблемным зрением будет намного легче идентифицировать нужные им продукты.

— Отлично. Тогда давай так и сделаем, — бормочу я, рассматривая свои ногти под лампой. Сейчас на мне оттенок «Британская сучка» — кроваво-красный цвет, полный багровых блесток. В настоящее время мы находимся на стадии тестирования продукта, и на каждом пальце у меня немного разная формула одного оттенка.

— Какой в этом смысл? — громко спрашивает Джули. — Зачем слепым людям красить ногти?

— Разве пиарщики не должны быть политкорректными? — интересуюсь я, когда она неторопливо входит в комнату.

Она фыркает.

— Моя обязанность — держать тебя в заголовках, детка. Вот и все. — Она вешает свою шубу на спинку стула и садится напротив меня.

Я свирепо смотрю на нее.

— Разве ты не слышала? Ты уволена.

— О, ты не имела это в виду. — Она тянется через стол и берет флакончик «Стилетто». Это черный лак, блестящий, как лакированная кожа. — Детка, ты проходишь через готическую фазу? Ты же знаешь, что розовый — твой фирменный цвет.

Я действительно большая поклонница розового цвета. Что ещё я могу сказать? Я черпаю вдохновение для своего стиля у трех самых влиятельных фэшн-икон: Пэрис Хилтон, Шарпей Эванс и Эль Вудс. Я оглядываю свой офис, рассматривая подставки с розовыми пушистыми ручками, розовый мраморный пол, розовую хрустальную люстру, висящую над моей головой. Черт, мой дом похож на Дом мечты Барби.

Но никто не хочет все время быть милой и женственной. Я уверена, что даже Барби иногда хотелось одеться как ассасин, убивающий людей.

— Чего ты хочешь, Джули?

Она роется в своей сумочке от Гуччи и швыряет на стол тонкую папку. Я сразу же узнаю ее. Это папка с информацией, которую я собрала о взломе. У меня не так уж