— Он незадолго до того где-то закусил, не забудь.

— Именно что, — с ударением произнёс Виталий, невольно повторяя любимое словечко Цветкова. — Дрянь какую-то съел в забегаловке. Жареные пирожки, столетний сыр и пиво. Эксперт говорит, подозрительные пирожки, на каком-то диком жире. Вот и весь его ужин был.

— Холостяк, — с ноткой сочувствия и превосходства произнёс Игорь — Эх, давно ли я сам…

— Вот-вот. Так что не очень-то заносись, — усмехаясь, перебил его Виталий. — И всё-таки даже в это тяжёлое время ты не лопал такую гадость. Так ведь?

— Само собой — Игорь, видимо, немного устыдился. — Но, с другой стороны, учти время его ужина. Эксперт установил — приблизительно за час, даже меньше, до смерти. Если убийство случилось где-то поблизости, то и закусил он тоже поблизости. Логично?

— Пожалуй. И не в ресторане, не в кафе.

— Это уж точно. Не их меню.

— Именно что, — снова кивнул Лосев и задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Возникает вопрос. В первом часу ночи он вдруг где-то на ходу закусывает. Не из дома же для этого вышел? Откуда-то видно, шёл, ехал. С работы? Поздно. Из гостей? Должен быть сытым. И оказался в этом районе.

— Он здесь не живёт, — категорически заявил Откаленко. — Мы всю округу обшарили, ты же знаешь.

— Не живёт, а приехал… Приехал, — задумчиво повторил Виталий. — Как это понимать, спрашивается? А ну-ка, — неожидано оживился он. — Давай проверим, что это за район, что там вообще находится, где он перекусить умудрился. И возможно, не один перекусывал. Как думаешь?

— Вполне возможно. Потому что…

— Вот и проверим, — перебил Виталий. — Где у меня схема города?

— Держи мою.

Игорь быстро вытащил из ящика стола сложенный вчетверо лист и ловко перебросил на стол Виталия.

Тот нетерпеливо развернул его и, поводив по нему пальцем, быстро нашёл нужное место. Палец его мелко зашарил по паутине улиц.

— Так… так… — бормотал Виталий, склонившись над схемой. — Тут ничего вроде подходящего нет… Тут тоже… А двор вот он… Так… Теперь в эту сторону пойдём… На этой улице «Сосисочная» есть…

— Да закрыта она давно была, — махнул рукой Откаленко. — Двенадцать часов ночи, что ты! Всё закрыто!

— Верно, верно, — не отрывая глаз от схемы, согласился Лосев. — И всё-таки… где-то поел… Пойдём дальше… Почему же ты, бедолага, попал в этот район? И не один… не один…

— И ещё машина у них была, — добавил Откаленко. — Что же они, в этот район приехали, чтобы дрянные пирожки поесть?

— Нет, нет, всё не то, — досадливо вздохнул Лосев и вдруг, насторожившись, уткнулся пальцем в какую-то точку на схеме. — Вот! Вот что это может быть, милые мои, — это было ещё одно привычное выражение полковника Цветкова, которое невольно повторяли его сотрудники. — Потому и одет он был соответственно.

— Чего нашёл? — живо поинтересовался Откаленко и даже привстал со стула.

— Я нашёл вокзал, — медленно произнёс Виталий. — Далековато, правда. Но у них же машина была.

* * *

Вокзал жил своей обычной суетной, шумной жизнью, как некий гигантский вечный двигатель, неутомимо и постоянно перегоняющий бурливые людские потоки по залам, лестницам, перронам к нетерпеливым, гудящим поездам, а из них подхватывал эти потоки и выплёскивал в город. К ночи вокзал чуть затихал и снова разгонялся утром до полной мощности. Разные люди мелькали в этих потоках, разные цели и заботы влекли их. Людские потоки то схлёстывались, пересекались на миг, и тут же людей разносило в стороны, навсегда, безоглядно. И нельзя было позволить, чтобы при этих мимолётных встречах кто-то кого-то обидел, обманул, воспользовавшись чьей-то растерянностью, волнением и тревогой, чтобы кто-то запутался, потерялся в бурном людском водовороте. К тому же здесь легче всего было скрыться, затаиться, чтобы затем незаметно покинуть город.

И потому обстановка на вокзале менялась непрерывно, лихорадочно и неумолимо быстро. И так же быстро и напряжённо следили за ней, а то и вмешивались в неё работники милиции. Здесь требовались особый опыт, своя сноровка, тактика и уйма специальных знаний. Одна из первых заповедей тут гласила: на вокзале надо знать всех, кто тут работает, абсолютно всех, от уборщиц в залах ожидания до последнего носильщика на перронах, от официанток в ресторане до бесчисленных билетёров, киоскёров, буфетчиц, кассиров, знать, кто чего стоит и что от каждого можно ждать.

Когда Лосев приехал на вокзал, то прежде всего решил разыскать своего давнего знакомого и коллегу по уголовному розыску Диму Войцеховского, работавшего на этом вокзале ровно столько, сколько сам Лосев в МУРе, и потому знавшего до тонкости всю вокзальную жизнь с её обычаями и нравами.

Дежурный по отделу отыскал Войцеховского мгновенно в одном из залов ожидания, в самой гуще людского водоворота. Дежурный лишь спокойно сказал в небольшой микрофон на столе:

— Восемьдесят шестой, как слышите? Приём. — И щёлкнул тумблером.

Тут же в микрофоне раздался далёкий и сиплый голос Войцеховского сквозь шорох и скрежет обычных помех:

— Вас слышу. Приём.

— Зайдите ко мне. Вас ждут.

— Иду.

Лосев не успел оглянуться, как в комнате дежурного появился невысокий, худощавый Войцеховский, энергичный, подтянутый, даже франтоватый. На узком, чуть вытянутом вперёд лице его с живыми тёмными бусинками-глазками топорщились под длинным носом чёрные усики, придавая Войцеховскому сходство одновременно с приезжим издалека мелким спекулянтом (что было весьма полезно, как подумал Лосев) и с каким-то зверьком вроде тушканчика (что вообще-то свойственно внешности любого человека, если приглядеться повнимательнее).

— Кого вижу! — оживлённо воскликнул Войцеховский. — Каким ветром?

— Попутным. Есть разговор. Где бы тут… — Виталий огляделся.

— Пошли к нам. Все ребята в разгоне. Жаркие у нас дни сейчас.

— У нас тоже не замёрзнешь.

Они вышли в небольшой внутренний коридорчик и вскоре оказались в тесной пустой комнате с четырьмя письменными столами.

— Скажи-ка мне, — поинтересовался Лосев, — у вас буфеты до какого часа обычно работают?

— Какие ты имеешь в виду?

— Ну, которыми пассажир может воспользоваться или вообще… любой человек. — И поколебавшись, Виталий добавил не совсем понятно для Войцеховского: — Впрочем, да-да… и пассажир.

Тот удивлённо посмотрел на него снизу вверх — они ещё не успели расположиться за каким-нибудь столом — и неожиданно дружески и лукаво подмигнул. Высокая, чуть сутулая фигура Лосева в сером спортивного покроя пиджаке и светлых брюках, его загорелое открытое лицо, копна пшеничных, словно выцветших от солнца, волос и весёлые глаза вызвали у Войцеховского неожиданный прилив дружеского доверия.

— Ты мне прямо скажи, чего тебе в буфете надо, — предложил он. — Из-под земли достану. Рыбку, может, или вырезочку паровую, кило на два?