Она не любила мужчин, не хотела иметь с ними больше ничего общего. Так почему же так прореагировала на этого человека?

Усталость – вот в чем надо искать ответ. Вчера поздно ночью она прилетела из Атланты и рано встала сегодня утром. И, между прочим, неделя была тяжелой. Сначала ссора с Клэр, потом встреча с судьей Паркером и, наконец, неутешительная консультация со своим адвокатом. И все это время она не смела показывать свое паническое настроение, потому что это могло только подстегнуть Клэр.

Стефани вздохнула. Не надо было поддаваться уговорам Энни и приезжать на эту свадьбу. Начать с того, что она вообще не любительница свадеб. У нее нет никаких иллюзий на их счет. Она никогда не питала иллюзий, даже до того, как вышла замуж за Эйвери, хотя, видит Бог, желала лишь добра Доун и Николасу. Стефани приложила все силы, чтобы приехать сюда, на север, на это событие. Как только пришло приглашение, она туг же позвонила Энни, чтобы выразить свою радость по поводу помолвки, а потом вежливо отклонить приглашение, но Энни и слушать не хотела.

– Только без этих «южных» штучек, – решительно сказала Энни. Потом голос ее смягчился. – Ты должна приехать на свадьбу, Стеффи. Кроме всего прочего, ведь это ты познакомила Доун с Николасом.

На самом деле она их не знакомила, просто ехала через Коннектикут домой после недели, проведенной на Кейп-Коде, – недели, когда она бродила в одиночестве по пустынному в межсезонье пляжу и пыталась разобраться в своей жизни. Лило как из ведра, и тут, когда она пересекала границу между штатами Массачусетс и Коннектикут, у нее спустила шина. В отчаянии, промокшая и продрогшая, она стояла у обочины и хмуро смотрела на колесо, когда подъехала Доун и предложила свою помощь. Следом за ней появился Ник. Он отстранил Доун и опустился на колени в грязь, чтобы помочь, но его взгляд был все время устремлен на Доун. По счастливому стечению обстоятельств, едва Ник все наладил, подъехала Энни. Она остановилась. Смеясь, тут же под дождем они представились друг другу, и Энни пригласила всех к себе на импровизированную чашку горячего какао.

Улыбка Стефани погасла. Эйвери никогда бы не понял, что цепочка несущественных совпадений может привести к дружбе, ведь он так никогда ничего и не понял в ней, начиная с того дня, когда они поженились, и кончая тем днем, когда он умер…

– Миссис Уиллингхэм?

Стефани заморгала и уставилась в зеркало. Доун Купер – бывшая Доун Купер, – ослепительная в своем белом кружевном с атласом платье, улыбалась ей с порога.

– Доун! – Стефани бросилась к девушке и обняла ее. – Поздравляю, дорогая. Или я должна пожелать удачи? – Она улыбнулась. – Никак не могу запомнить.

– Кажется, пожелать удачи. – Дверь захлопнулась. Доун подошла к зеркалу. – Так или иначе, но я на нее надеюсь: полагаю, она мне понадобится.

– Тебе всегда будет сопутствовать удача, – сказала Стефани. – Похоже, что этот твой красивый молодой человек… Доун? Все в порядке?

Доун кивнула.

– Все отлично, – весело сказала она. – Просто я так долго ждала этого дня, и вот он настал и… и… – Она глубоко вздохнула. – Миссис Уиллингхэм…

– Просто Стефани. Иначе я начинаю чувствовать себя еще старше, чем есть.

– Стефани… вы немного… ну… волновались в день своей свадьбы?

Стефани удивленно взглянула на девушку.

– Волновалась?

– Ну… – Доун облизнула губы, – что вы, возможно, не всегда будете так счастливы, как в этот день, понимаете?

Стефани прислонилась спиной к стойке.

– В общем, – сказала она, – как сказать…

Она не волновалась в тот день, когда вышла замуж за Эйвери, и не была напугана. Скорее была в ужасе, но не могла же она сказать такое этому невинному ребенку!

Стефани широко улыбнулась.

– О, это было так давно! Семь лет, представляешь? Семь…

Доун схватила Стефани за руки.

– Простите меня, пожалуйста. Я сегодня так поглощена собой… совсем забыла, что мистер Уиллингхэм… что он… что вы – вдова. Я не собиралась напоминать вам о вашей утрате.

– Нет. Ничего. Все в порядке. Я не…

– Какая я идиотка! Вы меня простите?

– Тебе не за что просить прощения, – мягко сказала Стефани, улыбнувшись девушке.

– Ничего удивительного, что вы выглядели такой грустной, когда я вошла. Наверное, это ужасно – потерять человека, которого любишь.

Стефани смутилась.

– Думаю, что это так.

– Могу себе представить. Если что-то когда-нибудь случится с Ники… если что-то нас разлучит… – Глаза Доун подозрительно заблестели. Она засмеялась, наклонилась к зеркалу, выхватила салфетку из коробочки, стоявшей на стойке, и приложила ее к глазам. – Только посмотрите на меня! Я превращаюсь в одно из самых слезливых созданий на свете!

– Это вполне понятно, – сказала Стефани. – Сегодняшний день – особый в твоей жизни.

– Да. – Доун вытерла нос. – Я чувствую себя как на «русских горках»:[1]минуту взмываю вверх, другую – несусь вниз. – Она улыбнулась. – Спасибо, Стефани.

– За что?

– За то, что терпели меня. Я думаю, все невесты такие ненормальные в день своей свадьбы.

– Безусловно, – сказала Стефани, снова заставив себя широко улыбнуться. – Хочешь, я разыщу твою маму и пришлю ее сюда?

– О нет, не надо. Маме и так сегодня досталось. Идите повеселитесь. Вы уже взяли карточку с номером стола?

Стефани покачала головой:

– Нет. Не взяла.

Доун хмыкнула.

– Насколько я помню, мы с мамой посадили вас за отличный стол.

– Правда? – спросила Стефани, стараясь выказать интерес.

– Ага. Вы будете сидеть с одной парой из Нью-Йорка. Это старинные друзья мамы и папы. Когда они еще были мужем и женой.

– Очень мило.

– И еще с моей двоюродной сестрой и ее мужем. Отличные ребята. Оба. Он инженер, она учительница.

– Все они, – с улыбкой сказала Стефани, – кажется…

– И с моим дядей Дэвидом. Вообще-то он мне не настоящий дядя. Его зовут мистер Чэмберс, но я знаю его целую вечность. Он друг моих родителей. Он очень сдержанный человек. Очень сдержанный. И красивый. – Доун хихикнула. – Он холостяк и чересчур сексуален для человека его возраста, представляете?

– Да. Похоже…

Дверь распахнулась, и в комнату ворвались две подружки Доун, а с ними волны музыки и шквал смеха. Стефани воспользовалась этим моментом. Послав Доун воздушный поцелуй, она одернула юбку и вышла в коридор.

Улыбка сошла с ее лица.