пятницу с утра он вызвал к себе Палыча (Сергея Павловича, главного редактора), и дал ему задание к концу дня изучить поступивший материал и распечатать для него, Даниила, несколько присланных авторами произведений, которые Палыч считает стоящими и перспективными. В этом плане Даниил полностью доверял главреду.

Даниил всегда лично читал всё то, что отбирал Палыч, причем, печатный вариант, а не электронный. Они называли это "рукописи". Отлично, как раз в деревне и почитает, очень кстати. Осень не за горами, и к тому времени надо найти, чем завлечь читателя.

Исполнительный Палыч, у которого, как подозревал Даниил, в сутках было больше двадцати четырёх часов, к вечеру принёс аж пять "рукописей", в разных жанрах. Позаботился о начальничьем отдыхе, молодец. Даниил сложил это всё в портфель, моментально раздувшийся, и пообещав, что в понедельник утром он ещё появится, отбыл домой.

Им нужно за выходные собраться, отправить в отпуск Зинаиду Дмитриевну…и рассчитать, наконец, няню. Вот и повод.

Глава вторая

Даниил с Мироном выехали в понедельник днём, как и планировали.

Утром Палыч ещё напомнил, что через полторы недели ему будут нужны четыре дня. Даниил совсем забыл, что у Палыча грядёт большое семейное событие: свадьба единственной дочери. То есть, четверг на следующей неделе Палычу нужен для подготовки, с потом три дня на свадьбу — гулять так гулять.

Значит, им с Мироном придется провести эти четыре дня в Москве. Даниил пока ничего не сказал Мирону, чтобы не расстраивать.

Мирон с восторгом смотрел по сторонам. Он был абсолютно городским жителем, выезжал с матерью только на дорогие курорты и фешенебельные дачи к знакомым, нужным людям.

Дом, который они будут арендовать, выбрал по фотографиям Мирон. Ему понравился самовар, стоящий на кухне и попавший в кадр, а также высокие железные кровати, заправленные лоскутными одеялами. На кроватях лежали пирамидкой подушки, накрытые сверху белой ажурной накидкой.

Наташа специально стремилась так обустроить дом. У неё никогда не было бабушки, но в фильмах и на картинках в интернете она видела такие одеяла, коврики из лоскутков, высокие кровати и подушки с накидкой. Ей хотелось именно такого уюта, а к рукоделию она была приучена с детства.

Из них воспитывали будущих хороших жён, хозяйственных, терпеливых и скромных. Их адаптировали к "выпуску", готовили к реальности, чтобы они не были беспомощными и неприспособленными.

А Виталий продолжил "воспитание", культивируя в Наташе хозяйственность и скромность. Такой должна быть жена, считал он: молчаливой, скромной, слушать мужа, не перебивать.

Наташа привыкла к тому, что абсолютно никого не интересует то, что происходит в её мыслях, в её душе. Она всегда стремилась быть молчаливой, незаметной, никому не докучать.

Но она очень много думала и мечтала. Ей не было скучно, потому что внутри неё существовал целый мир, увлекательный и интересный.

…Даниилу постепенно передался энтузиазм Мирона. Они ехали полями, чувствуя запахи цветов, травы, нагретой солнцем земли…

У Даниила тоже не было бабушки в деревне, его бабушка (мама мамы) жила в Греции. Ему довелось бывать в достаточно больших сёлах, а вот деревень он не припоминал.

Наконец, они нашли Андреевку, утопающую в зелени. Рядом была река, чуть поодаль — гладкий, почти прозрачный пруд. Мирон был в восторге, подпрыгивал, хлопал в ладоши.

Проехав по центральной улице, они свернули в узкий проулок и вскоре увидели нужный дом с зелёным забором. Басисто залаяла собака. На заборе сидел серый мохнатый кот и недовольно смотрел на большой чёрный внедорожник, остановившийся у ворот.

Хозяйка вышла их встречать, распахнула ворота, чтобы Даниил мог загнать машину во двор. Но сначала они изучили документы друг друга.

"Мужчина явно с достаточно тяжёлым характером", — определила про себя Наташа. Среднего роста, в меру спортивный. Чёрные, как вороново крыло, волосы, красиво, модно и коротко подстриженные. Чёрные, не очень большие, но очень цепкие и внимательные глаза за стёклами очков. Нос с небольшой горбинкой, резко очерченный рот и волевой мужественный подбородок. Виски чуть тронуты сединой, совсем чуть-чуть, но лицо молодое.

Черноглазый светловолосый мальчик с модной, довольно длинной стрижкой, протянул Наташе ладонь для пожатия:

— Мирон, — он очень мило и нерешительно улыбнулся, растрогав Наталью. Мальчик понравился.

— Наташа, — привычно ответила она, пожав теплую ладошку.

— Наталья Юрьевна, — сухо поправил Даниил Александрович (как он отрекомендовался). — Вам же не пятнадцать лет.

— Да, это точно, извините, — хозяйка покраснела так, что слезы выступили на глазах. — Просто привычка, все так зовут.

Наташа показала жильцам их комнаты, показала, что где находится, и ушла на кухню готовить ужин и заваривать чай со смородиновым листом.

Потом они ели салат, картошку, — пока прошлогоднюю, но вкусную, пили чай.

Даниил исподтишка разглядывал хозяйку. Дааа, более незаметную и серую внешность сложно представить. Светло-русые волосы чуть ниже плеч, достаточно густые, но прямые, без чёлки, убранные в "хвост"; голубые глаза со светлыми ресницами и бровями; нос небольшой, обыкновенный; кожа белая, немного веснушек, и довольно большой рот.

Фигура, если можно так назвать это, под стать всей остальной внешности: невыразительная, похожа на подростковую, причем, непонятно, принадлежит девочке или мальчику.

Виталию очень нравилась её внешность, она вписывалась в его представление о том, какой должна быть жена: молодой, молчаливой, незаметной, скромной.

Даниилу она не понравилась, и сразу поняла это. Но она и не червонец, чтобы всем нравиться.

— Готовить будете сами, Даниил Александрович, или предпочтёте, чтобы готовила я?

Вот этот вопрос привёл самоуверенного и строгого "квартиранта" в ступор, Наташа ясно видела. Видимо, он совсем упустил из виду данную тему. И похоже, готовка, мягко говоря, не входит в число его любимых дел. Наташа подумала не без злорадства, что она хоть немного отомщена за её "не пятнадцать лет" и за то, с каким кислым видом он разглядывал её за столом. Думая, что она не замечает. Наивный. Наташа была очень наблюдательна от природы; к тому же, у неё было мало бытового жизненного опыта, однако она прекрасно разбиралась в людях.

Этот Даниил Александрович не плохой и не злой. Скорее, наоборот, но он будто немного заблудившийся, ищущий, не знающий, куда кинуться. В нём чувствовалась некая тревога и, несмотря на деловитую и энергичную самоуверенность, какая-то растерянность.

— Хорошо, я буду готовить. Вечером, после работы. Вам нужно будет только разогреть на следующий день.

— Хорошо, договорились, — в его голосе ясно различалось облегчение, — а мы возьмём на себя покупку продуктов. Или вы предпочтёте, чтобы за готовку я отдельно платил?

Он вновь обрёл почву под ногами, и его глаза смотрели цепко и насмешливо из-за стёкол супермодных очков. Наташа