учебы в Политехническом университете Карлсруэ студент из России Евно Азеф из-за душевных терзаний утратил ценнейший дар жизни — оптимизм.

Просыпаясь среди ночи от тревожного сердцебиения, он не мог отогнать от себя черные мысли. В бешенстве, в бессилии кусал наволочку подушки, не в силах смириться с ничтожностью места, которое уготовила ему судьба.

Иллюзорные планы по преодолению пропасти между ним, бедным евреем-простецом, и обучающимися в университете отпрысками родовитых семейств сменялись кровожадными прожектами мести студентам-соотечественникам, имевшим недоступные ему материальные блага.

Душевные муки от сознания безысходности усиливались, когда он видел свое лицо в зеркале — истый Квазимодо! Из-за отталкивающего «экстерьера» проститутки брали с него двойную плату, и каждый поход в публичный дом на неделю лишал его обеда. А поскольку до продажных ласк был он зело охоч, то и голодал часто. На этой почве у Евно возникла неодолимая жажда наживы, ибо деньги сулили сытость и наслаждения.

Психологический портрет нашего героя будет неполным, если не сказать о его отвращении к общественно полезному труду в любых его проявлениях, о завышенной самооценке и непомерном тщеславии, которое подталкивало его окунуться в водоворот великих событий и пристегнуться к великим именам, а пристегнувшись, в знак мести вытереть о них ноги…

Словом, если бы родоначальник теории «комплекса неполноценности» профессор психиатрии и психологии Альфред Адлер был знаком с фобиями Азефа, он демонстрировал бы его на своих лекциях как наглядное пособие.

ВЕРБОВОЧНЫЕ ПОСИДЕЛКИ

Осенью 1893 года Азеф, чтобы изменить ход судьбы и, наконец, выбраться из безденежья, отправил в Департамент полиции письмо, где сообщил о планах студентов-россиян совершить ряд враждебных акций против властей Империи. Послание закончил заверением в преданности Царю и Отечеству и в своем твердом желании стать платным осведомителем.

Директор Департамента полиции генерал-лейтенант Петров Н.И. рвение корреспондента оценил и, увидев в нём потенциального предателя высокого полета, приказал вызвать его в Санкт-Петербург на вербовочную беседу.

Спустя месяц Азеф целовал перстень полицейского вельможи, который на последующие три года станет его повелителем и благодетелем.

На встрече, проходившей tet-a-tet на явочной квартире для приема ценных секретных сотрудников (сексотов), генерал Петров без предисловий выложил перед Азефом бланк с машинописным текстом:

ПОДПИСКА О СОТРУДНИЧЕСТВЕ

«Я, Евно Фишелевич Азеф, обещаю и клянусь перед Всемогущим Богом и Святым Его Евангелием, что все поручения и повеления, которые я получу от своего начальства, буду исполнять верно и честно по лучшему разумению моему и совести, что за всеми явными и тайными врагами государства буду тщательно наблюдать, объявлять об оных и доносить, как и где бы я ни нашёл их.

Равномерно не буду внимать внушениям личной ненависти, не буду никого обвинять или клеветать по вражде или по другому какому-либо противозаконному поводу.

Всё, что на меня возложится или что я узнаю, буду хранить в тайне и не открою ничего, уже бы это был ближайший мой родственник, благодетель или друг.

Всё сие выполнить обязуюсь и клянусь столь истинно, как желал я. Да поможет мне Господь Бог, в сей равно и в будущей моей жизни.

Если же окажусь я преступником против сей клятвы, да подвергнусь без суда и добровольно строжайшему наказанию, яко клятвопреступник.

Присвоенный мне псевдоним Раскин обязуюсь хранить пуще зеницы ока.

Во уверение чего и подписуюсь _______ (Азеф)».

Когда Азеф заверил своим рукоприкладством подписку о сотрудничестве, Директор отработал ему первое задание: сменить политический окрас и из либерала превратиться в убежденного террориста.

— Ибо есть опасение, — пояснил он, — что уцелевшие члены разгромленной «Народной воли» могут возобновить в России террористическую деятельность. Посему вы должны стать своим среди чужих и проникнуть в их планы…

— Я таки готов, ваше превосходительство! — на радостях новоиспеченный агент оборвал генерала, но тот, пропустив мимо ушей возглас, с пафосом изрек:

— Я распорядился поставить вас, то бишь господина Раскина, на денежное довольствие. Согласно ему, вы ежемесячно будете получать 50 рублей[3]…

От полицейских щедрот Азефа бросило в жар и в пот, что не ускользнуло от бдительного ока Директора.

«Интересно, — подумал он, — его соплеменник Иуда также вспотел, когда получил 33 сребреника?»

Мысль развеселила, и Директор бодро произнес:

— 50 рублей в месяц — это, Евно Фишелевич, лишь начало…

— Ваше превосходительство, хотя вы опять пошли с козырей, но я таки люблю, щоб меня называли Евгений Филиппович… — надув губы, сказал Азеф.

Чтобы осадить наглеца и показать ему, что полиции наплевать на то, что он любит, генерал тоном Понтия Пилата, огласившего смертный приговор Христу, сказал, как гвоздь вбил:

— На какое бы имя вы ни претендовали, размер жалованья будет зависеть не от имени, а от вашего усердия, ибо с каждого предотвращенного по вашему сигналу покушения на члена Царской семьи или государственного служащего ваша зарплата будет увеличиваться — слово генерала!

— Ваше превосходительство, вы таки не подумайте, що я бегу впереди паровоза, но как насчет черты оседлости? — теперь Азеф был сама покорность.

— Всё уже решено… Я приказал зачислить вас в гильдию печников при Петербургской палате ремесел и прописать в Северной столице. Теперь вы — не недоучка из еврейской слободки Ростова-на-Дону, а представитель уважаемой профессии с постоянным адресом, поэтому черта на вас не распространяется. С сего дня ничто не мешает вам выполнять функциональные обязанности нашего секретного сотрудника!

Затем генерал поведал новоявленному сексоту о ратном труде Охранки и проинструктировал по правилам конспирации и способам связи с ним — его оператором. Явку завершил напутствием:

— И последнее на сегодня… Хотя дело наше правое — мы чистим Авгиевы конюшни Империи — нам приходится лавировать между епитимьей и анафемой. Посему запомните наш девиз: «Никогда не думай о себе плохо!»

…Так 4 ноября 1893 года предержащие власти Российской империи в лице Директора Департамента полиции генерал-лейтенанта Петрова Н.И. правовым актом (подпиской о сотрудничестве) узаконили предательство 24‐летнего Евно Фишелевича Азефа, и оно стало доминантой всей его последующей жизни.

Генеральское же напутствие он мысленно повторял всякий раз, когда творил дела свои богопротивные.

ВАРЯГ В СОБРАНИИ ОФИЦЕРОВ ПОЛИЦИИ

В 1896 году в Саратове из нескольких уцелевших при разгроме «Народной воли» кружков был создан Северный союз социалистов-революционеров.

Его тактическая программа сводилась к проведению террора в сочетании с революционной агитацией. В 1897 году боевое ядро Союза перебралось в Москву и приступило к подготовке террористических акций.

Азеф, чей талант пролезть без мыла хоть сквозь Великую китайскую стену известен был всей полицейской рати России, получил приказ лично от главы МВД Горемыкина И.Л. выехать в Москву и влиться в ряды Союза.

В Первопрестольной Раскина принял на связь начальник Московского охранного отделения надворный