Он выбрал дорожку наугад. Сад при особняке Палмерсона был большим по городским меркам. Если бы не какофония из музыки и болтовни, льющаяся из дома, и глухой шум, доносившийся с улицы, он попытался бы представить себе, что снова оказался в сельской местности.

Попытался бы. Проклятие! Привезли ли уже те растения, которые отправил ему Стивен? Ему следовало бы находиться дома, чтобы их принять. Если они доехали из Южной Америки только для того, чтобы погибнуть, дожидаясь его в Прайори нераспакованными… Сама мысль об этом была невыносима!

Будет ли Макгилл точно следовать его инструкциям? Он подробно записал их и обсудил со своим садовником каждую мелочь, но упрямый шотландец делает все по-своему. Ну хорошо, обычно он оказывается прав. Дьявольщина, в конце концов, Макгилл – его главный садовник! Но как бы то ни было, растения нуждаются в тщательном уходе.

Ему хотелось быть на месте самому. Зачем понадобилось матушке именно сейчас увезти его в Лондон?

Впрочем, нетрудно было догадаться. Из-за проклятого сезона. Он тяжело вздохнул. Ей, видите ли, понадобилось купить принадлежности для занятий рисованием и повидаться со своими друзьями-живописцами. Но Джона Паркера-Рота не так-то просто обмануть. Матушка хочет его женить.

Ему говорили, что у Палмерсона есть хороший экземпляр магнолии крупноцветковой. Надо попробовать ее отыскать. Если ему повезет, она окажется в самом дальнем и темном уголке сада. Он подозревает, что матушка может выйти в сад, чтобы искать его, волоча за собой очередную кандидатку на его руку.

Почему, черт побери, она никак не может смириться с мыслью о том, что он не желает жениться?

Он нетерпеливо отвел в сторону ветку плюща. На самом деле ему совершенно не обязательно жениться. У него нет титула, который надо передать наследнику. Прайори может отойти Стивену или Николасу – если отец не переживет их всех. Он вполне доволен жизнью. У него есть занятие: его растения и сады. В деревне есть ласковая вдовушка, правда, посещает он ее все реже и реже, предпочитает ублажать свои розы, а не Кэт в ее постели. От роз хлопот гораздо меньше.

Нет, жена стала бы только досадным неудобством.

Проклятие! Что там шуршит за кустарниками? Только этого ему сегодня не хватает – наткнуться на влюбленную парочку среди кустов. Он отошел в сторону.

Проблема состоит в глубокой уверенности матушки в том, что женитьба совершенно необходима для того, чтобы мужчина был доволен жизнью. Он глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух из легких. Да дарует ему Господь терпение! Неужели она никогда не открывает глаз и не осматривает проклятущие бальные залы, по которым таскает его? Может, сама она и счастлива в замужестве, а отец доволен жизнью, но о большинстве супружеских пар этого не скажешь.

У него нет ни малейшего желания добровольно идти в силки священника. Может быть, если бы Грейс…

Нет. Он не станет предаваться столь нелепым мыслям! Он принял такое решение уже очень давно. Грейс сделала свой выбор – и счастлива. Насколько он слышал, у нее двое детей. Только что он видел ее в бальном зале. Она смеялась, глядя на мужа, когда заканчивался последний тур.

Шум в кустах стал громче. Чудесно! Кажется, влюбленные ссорятся? Ему меньше всего хочется при этом присутствовать. Он просто…

– Ах ты сучка!

Боже правый, это голос Беннингтона! Он человек дьявольски вспыльчивый и злобный. Но он же…

– Милорд, пожалуйста! – В голосе девушки слышались нотки страха. – Вы делаете мне больно!

Не колеблясь, он зашагал вперед.

Она не должна паниковать. Беннингтон – джентльмен.

Он больше походил на чудовище. Глаза прищурены, ноздри раздуваются, зубы стиснуты. Он держал ее за руки чуть ниже плеч. Мэг не сомневалась в том, что его пальцы оставят на ней синяки.

– Ах ты сучка!

– Милорд, пожалуйста!

Она облизала губы. От страха ей трудно было дышать. Вокруг ни души. И совершенно темно.

Он же виконт, пэр, джентльмен! Неужели он способен причинить ей вред?

– Вы делаете мне больно!

– Больно? Ха! Я покажу тебе, что такое «больно»!

Он встряхнул ее так, что голова у нее мотнулась на шее, словно у тряпичной куклы, а потом рванул лиф ее платья вниз, разрывая материю. Он схватил ее грудь и стиснул пальцы. Боль оказалась мучительно острой.

– Кусать меня вздумала, да? А как тебе понравится, если я укушу твою…

Рука, затянутая в произведение портновского искусства, резко возникла у его горла.

Он захрипел, выпустил Мэг и вцепился в черный рукав, передавивший ему шею.

– Ублюдок!

Мистер Паркер-Рот рванул лорда Беннингтона назад, резко развернул и ударил кулаком в челюсть, отбросив в куст остролиста. Мэг, едва сдерживая рыдания, потянула вверх лиф платья и скрестила руки на груди.

– Паркер-Рот! – Лорд Беннингтон выплюнул это имя вместе со сгустком крови, вылезая из колючей растительности. – Что, черт побери, на вас нашло? Леди пригласила меня в сад.

– Я уверен, что она не приглашала вас ее калечить.

– Женщина, которая уходит с мужчиной одна…

– …не просит, чтобы ее изнасиловали, Беннингтон. – Виконт открыл было рот, но тут же закрыл его. Челюсть у него начала опухать, на шейном платке выступила кровь.

– Я не собирался… Я не стал бы, конечно… Я просто вышел из себя. – Он взглянул на Мэг: – Приношу нижайшие извинения, мисс Петерсон. Конечно, я поступлю как должно и утром поговорю с вашим зятем, а затем поеду в Кент повидаться с вашим отцом.

– Нет! – Она судорожно сглотнула, а потом медленно и четко сказала: – Я не выйду за вас замуж. Я не вышла бы за вас, даже если бы в Англии, нет, во всем мире, вы были бы единственным мужчиной.

– Полно, Маргарет…

– Вы слышали, что сказала мисс Петерсон. Полагаю, она выразилась достаточно ясно. А теперь, чтобы поступить как должно, убирайтесь отсюда.

– Но…

– Я буду рад помочь вам найти заднюю калитку. И с наслаждением пну вашу жалкую задницу, чтобы вы вылетели отсюда в переулок.

– Маргарет… Мисс Петерсон…

– Лорд Беннингтон, пожалуйста! Уверяю вас, вы не могли бы сказать ничего такого, что убедило бы меня принять ваше предложение.

– Вы просто переволновались. Возможно, я был слишком переполнен страстью.

– Возможно?!

Она сжала губы. Она не намерена падать в обморок или рыдать в саду у лорда Палмерсона.

Он бросил на нее хмурый взгляд, а потом чуть поклонился:

– Хорошо, я уйду, раз вы настаиваете. – Он повернулся к добавил: – Приношу вам свои искренние извинения.