Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лена отнеслась к этому легкомысленному заявлению иронично:
– В наше время даже то, что получают генералы, нельзя назвать деньгами, – сказала она.
Коряков сделал рукой неопределенный жест, собираясь предстать в роли Гарун-аль-Рашида, хотел что-то сказать, но не нашелся, лишь помял пальцами воздух и сказал:
– Я предлагаю выпить шампанского.
– По принципу: с утра выпил – и весь день свободен?
Лейтенант чувствовал, что он теряет от этой девушки голову, еще немного – и закувыркается совсем, станет ее рабом… Если, конечно, ничего не случится.
– Леночка, откуда вы родом? – спросил он, ощущая во рту некую непривычную сухость. – Вы здешняя?
– Нет, не здешняя. Я из Благовещенска. Слышали про такой город?
– Естественно. Там, кстати, стоит большой погранотряд.
– Ну, само собою разумеется. Россия – родина слонов, кривых дорог, вечнозеленых помидоров и больших погранотрядов.
– Я не про это, Лена.
– И я не про это.
От шампанского отказались, кофе оказался жидким, припахивал чем-то – то ли мышами, то ли плесенью. – но Лена даже огорчаться не стала по поводу плохого напитка, выпила чашку до дна, потом перевернула ее на блюдце.
– Самое верное гадание – на кофейной гуще, – сказала она, – гораздо вернее карт.
Через несколько минут она посмотрела на результат и произнесла довольно:
– О, товарищ лейтенант, вас ожидает повышение по службе.
– Это я знаю. А что ожидает вас?
Вместо ответа Лена беспечно махнула рукой:
– Ну, какое может быть у нас повышение?
– А место вашей усатой горластой провизорши?
– Это место очень незавидное. То пилюль для инвалидов не хватает, то таблеток от головной боли для государственных служащих, то лекарства вдруг начинают поступать фальшивые…
– Газеты пишут, что в России ныне в аптеках более восьмидесяти процентов всех лекарств – фальшивые.
– Правильно пишут. У меня знакомые во Владивостоке, муж и жена, купили американские витамины «Центрум»… Она – лаборантка, он – научный сотрудник в техническом университете, так что возможность проверить таблетки у них имелись…
Лена неожиданно замолчала, и Коряков, не выдержав, спросил:
– И что, проверили?
– Проверили. Оказалось, все таблетки – чистейшая сода. Без всяких примесей. Даже витамина «це», которого полным полно во всех помидорах, нет.
– А если завернуть витамины назад американцам? Упаковать в белую бумагу и отправить по почте?
– Американцы здесь не при чем. Виноваты наши отечественные жулики. Сидят где-нибудь в подвале на Светланской[1] и штампуют витамины на коленке. Еще этим любят заниматься наши дорогие соседи – корейцы и китайцы.
– Об этих деятелях у нас в погранвойсках знают больше всех. Обмануть ламозу для них – святое дело.
– Что такое ламоза?
– Так китайцы зовут русских. Еще – лосян. В переводе – «старый друг».
– В Благовещенске китайцев много, – сказала Лена, – в Приморье, по-моему, меньше. Раньше население относилось к китайцам с симпатией, сейчас люди их начали бояться.
Лейтенант знал об этом – и от отцов-командиров слышал, и от подчиненных, и в газетах читал, и знакомые рассказывали, понимал, отчего такое происходит, но тем не менее спросил:
– Почему начали бояться?
– Ну, например… На набережной Амура китайцы построили несколько роскошных домов, действительно роскошных, какие, например, не строят даже в Европе… – Лена покосилась на официантку, скрывшуюся за занавеской и попросила: – А что, если мы еще возьмем кофе?
– Нет проблем! – Лейтенант подобно герою какого-нибудь западного сериала, громко пощелкал пальцами.
Официантка незамедлительно высунулась из-за занавески.
– Еще кофе, – сказал ей Коряков.
На лице официантки вспыхнуло и погасло разочарование: она думала, что офицер этот – богатый клиент, способен поутру сделать обильный заказ с икрой и заморским бренди, а он оказался голью перекатной, полулейтенантиком…
– Сей момент, – произнесла она язвительным тоном и вновь исчезла за занавеской.
– И что дальше? – спросил у Лены Коряков.
– Однажды благовещенские мужики, находясь в добром настроении, подошли к китайцам и сказали: «Молодцы, собратья по бывшему социалистическому лагерю, хорошо научились строить!» Те посмотрели на них хитро и сказали в ответ: «Для себя ведь строим…» Вот так! Что бы это значило, товарищ лейтенант?
– Что? – болезненно ощутив, что он враз сделался тупым, спросил Коряков: вопрос-то – политический, а людям в погонах запрещено заниматься политикой.
Лена засмеялась и произнесла простецки, будто они с Коряковым были давным-давно знакомы:
– Хватит придуряться, товарищ лейтенант!
Коряков смутился.
– Да я не придуряюсь. Мне известны факты куда более жесткие. Перед ними все эти строительные штукенции – обычные игрушки из песка.
– Мой дедушка, например, заявил мне открыто, что он не хотел бы, чтоб его использовали вместо тука и рассыпали на полях как удобрение.
Коряков и об этом – о туковых страхах, – слышал, на заставе не раз говорили, что половина русских, перешедших к китайцам вместе с землей, вряд ли сгодится им для дальнейших преобразований и жизни под их знаменем, поэтому люди эти пойдут на удобрения.
Официантка принесла им еще две чашки мутноватого теплого напитка.
– Это же не кофе, а вода, слитая из ржавой батареи, – усмехнулась Лена.
– А чего? – официантка приподняла одну, острой стрелочкой подбритую бровь. – Коричневая вода – и ладно. За такие-то деньги… – она хмыкнула и уточнила: – За такие деньги вообще ничего не подают.
Лена усмехнулась вновь и ничего не сказала официантке, когда та отошла от столика, произнесла задумчиво:
– Впрочем, кое-кого надо превратить в тук. Ущерба для общества не будет никакого.
Вообще-то в сегодняшней слабой России, пережившей ельцинскую революцию, – а потери в этой, на первый взгляд шутовской революции оказались больше, чем в революциях великих, настоящих, – вряд ли найдется сила, которая сможет остановить китайцев, если те вздумают пойти на нашу территорию. Никакое оружие не сделает этого, все оно, раскалившееся, потечет, потекшие стволы придется выбрасывать: китайцы кого угодно задавят своей массой.
Их много. Очень много. Человеческий мозг не в состоянии освоить, осознать, понять это число.
Впрочем, китайцы избрали другой путь. Путь завоевания совершенно бескровного: с огромными тюками дешевой одежды они появляются на нашей территории в неограниченном количестве, пристраиваются в лавках, в торговых рядах и точках в качестве бессловесных работяг-продавцов, подносчиков товара, уборщиков, подметальщиков, зачищальщиков, потом находят какую-нибудь одинокую русскую бабенку и женятся на ней. Когда рождается ребенок, то он уже наполовину – китайчонок…
Так куется геополитика.
Государство китайское таких «геополитиков», говорят, поощряет – подкармливает деньгами, льготами и разрешает иметь детей вдвое больше обычного – вместо одного, разрешенного в Китае по закону, – двух. Вот китайские граждане, имеющие хорошую военную выправку, что само по себе наводит на определенные мысли, и горбятся под тяжелыми вещевыми сумками, возят из Поднебесной плохонький, годный лишь для мусоросборников товар и осваивают необжитые русские пространства. Заодно прихватывают простодушных русских баб, имеющих лишь два рабочих агрегата – перед и зад. Грубо, конечно, но… Лена к таким женщинам не относится, это ее не касается.
Когда-то, еще не надев на плечи лейтенантские погоны, в пограничном институте, Коряков слышал, что женщины в отличие от мужчин – особы внеземного, космического происхождения. Потому они и совершают такие необъяснимые, не поддающиеся логике поступки, потому и