— Во-во, — кивнул Зарецкий, — и я того же мнения. Теперь глянь на Георгия фон Траубе. Этот, едва в офис зашел, заявил: «Я прямой потомок германского кайзера фон Траубе».

— А что, был такой? — удивилась я. — Про Гогенцоллернов я слышала, про фон Траубе нет. Но я не являюсь знатоком истории.

Иван упер в снимок указательный палец.

— Его в прессе хвалят, называют лучшим режиссером интеллектуального кино.

— У нас детективный сериал, — напомнила я, — странно, что такой деятель за него берется.

— Он объяснил свое согласие так: «Сейчас достойных сценариев не пишут, народ предпочитает дерьмо смотреть. Чтоб с голоду не сдохнуть, решил за вашу кинушку взяться».

— Отлично… — пробормотала я. — По крайней мере, господин фон Траубе откровенен и честен. Но автору дерьма не особенно приятно будет с ним работать. И, наверное, этот фрукт тоже не обрадуется, если услышит от продюсера или сценариста скромное замечание.

— Третий в нашем забеге Олег Николаев. Хоть фамилия нормальная, под потомка великих режиссеров и кайзера не косит, — отметил Зарецкий. — Я с ним встретился: он вежливый, спокойный. О гениальных замыслах не пел, про желание плюнуть в вечность не вещал. В отличие от первых двух мужиков мегагонорара не ждет, готов работать, учитывая общие интересы, за скромное вознаграждение. Мне о нем сказал Григорий Андреевич Васькин, владелец «Кинофабрики». Нет, он не просил утвердить Олега режиссером, просто намекнул: «Есть хороший парень, работоспособный, без закидонов, внук Елизаветы Гавриловны Николаевой, подруги моей покойной мамы Веры Дмитриевны. Интеллигентный умный человек. Если мой протеже покажется тебе приемлемой кандидатурой, рассчитывай на скидку при аренде павильона».

— Очень тонкий намек, — рассмеялась я. — Бизнесмен хочет дать работу отпрыску близкой знакомой. Что ж, ничего удивительного. Наверное, парень вчерашний студент?

Зарецкий сложил фотографии стопкой.

— Васькин не обманщик, расхваливая Олега, не скрыл, что принимает участие в его судьбе. Мог бы промолчать о дружеских отношениях своей мамы с бабушкой претендента, но не стал этого делать. И еще он упомянул про одно «но».

— Всегда есть какое-нибудь «но», — вздохнула я. — Что же с ним не так?

— Николаев окончил вуз давно, однако до сих пор служил вторым режиссером, то есть опыт имеет только как помощник. Тем не менее мне Олег понравился. Вопрос, стоит ли рисковать? Следует ли, так сказать, становиться первой женой девственника?

— Все великие когда-то были новичками, — изрекла я ходульную истину, — по крайней мере с этим претендентом возможен диалог. А с остальными нет.

Зарецкий разорвал два снимка.

— Договорились. Работаем с Николаевым.

Я прилетела в Гидрозавод спустя неделю после запуска съемок.

В общем-то, мое присутствие на площадке совсем не требовалось, но Иван Николаевич позвонил мне и стал бурно восторгаться:

— Виола, дорогая, тут райское место! Погода замечательная, плюс двадцать пять, ветра нет, на базаре полно фруктов за копейки, работает масса ресторанчиков, где кормят на убой. Кроме того, здесь есть озеро размером с море, противоположного берега не видно. Прилетай скорее, отдохнешь прекрасно!

— В Гидрозаводе есть аэропорт? — удивилась я.

— Нет, городок небольшой, но он расположен неподалеку от Нижнегорска, а вот там самолеты из столицы садятся, — объяснил Зарецкий. — Встречу тебя на машине представительского класса.

Мне стало смешно. Издатель считает меня звездой первой величины и всегда демонстративно подчеркивает мой статус. Помнится, на последней книжной ярмарке всем участникам вручали скромные букетики из пяти розочек, а мне приволокли клумбу от известного флориста. Если пиар-отдел «Элефанта» рассылает релизы о каких-то мероприятиях, где предполагается присутствие Виоловой, то перед моей фамилией всегда стоят эпитеты «великая» и «гениальная». А недавно я наткнулась в Интернете на новость о себе, которая начиналась словами: «Незабвенная Арина снова порадовала нас супермегаархиинтересной книгой». Сначала я рассмеялась, затем потратила около часа, объясняя начальнице пиар-отдела издательства, что слово «незабвенная» больше подходит для некролога, но так и не добилась успеха.

Прибыв в Гидрозавод, я полагала, что поселюсь в гостинице. Но меня привезли в большой старый дом, окруженный огромным участком, в конце тихой улицы.

— Смотри, какая красота, — вздыхал Зарецкий, когда мы шли по вымощенной декоративным камнем дорожке, ведущей к крыльцу. — Все тут напоминает английскую провинцию: запущенный сад, особняк, в котором, похоже, живет парочка привидений… А воздух какой! Его пить можно! Вот, держи ключи от машины. Иномарка под навесом, она совершенно новая, но я на всякий случай велел вычистить салон. Покатайся по округе, полюбуйся видами, до озера отсюда всего два километра, там прекрасный пляж.

Я принялась благодарить издателя:

— Большое спасибо! Очень хотела отдохнуть, но чудесно бы устроилась в гостинице. Снимать для одного человека здоровенный дом слишком дорого.

— Нет, нет, — остановил меня Иван Николаевич, — это пансион, который принадлежит Елизавете Гавриловне Николаевой, той самой, чей внук снимает наш сериал.

— Ага, — пробормотала я.

Зарецкий взял меня под руку и стал рассказывать:

— Геннадий Петрович, зять хозяйки, муж ее дочери Нины Анатольевны, был доктором наук, ректором университета в Нижнегорске, уважаемым человеком. Увы, он скончался. Нина Анатольевна всю жизнь просидела за спиной супруга, ни дня не работала, родила сына Олега и двух дочерей, Аллу и Катю. Дети у Николаевой хорошие, но пока успеха не добились. Катя вроде модельер, один раз даже устраивала показ своей коллекции в Нижнегорске. Но дальше этого дело не пошло, на продажу она ничего не шьет. Алла поступила в московский Литературный институт, но на первом курсе перестала ходить на лекции, решила стать «Мисс мира».

— Кем? — удивилась я.

— Главной красавицей земного шара, — уточнил Иван. — Справедливости ради отмечу: она очень хороша внешне. Алла пыталась участвовать в конкурсах, но ей в столице живо объяснили: у нас своих симпомпончиков тьма. А из вуза девушку выперли за несданную сессию. Алла вернулась к матери и дома победила сначала в конкурсе «Краса Гидрозавода», затем стала «Мисс Нижнегорска». А вскоре весьма удачно выскочила замуж за Виктора Арефьева, сына владельца сети кинотеатров, Иннокентия Ефимовича. Но парень нигде не работает, он профессиональный знаток.

— Знаток чего? — не поняла я.

— Всего, — хмыкнул Зарецкий, — Витя член местной команды «Что? Где? Когда?», участвует во всевозможных викторинах на эрудицию, получает призы, в том числе денежные. Думаю, он рассчитывает на тучное наследство, ждет, когда папаша тихо отправится на кладбище. Его отец живет один, Иннокентий Ефимович вдовец, второй раз не женился, детей, кроме чрезмерно умного Вити, не имеет. Краем уха я слышал, что бизнесмен выпер отпрыска из дома за потрясающую лень, за откровенное нежелание работать вообще и на фамильной фирме в частности. Наш режиссер, как и Алла, учился в Москве, но, в отличие от сестрицы, получил диплом и состоит в штате «Кинофабрики». До перестройки в Нижнегорске существовало огромное предприятие, выпускавшее какие-то трубы, а Гидрозавод возник неподалеку как место, где селились его рабочие и ИТР. В конце восьмидесятых производство закрылось, народ побежал кто куда. А в самом начале девяностых Григорий Васькин скумекал: страна скоро поднимется из разрухи, значит, обязательно будет развиваться кинопроизводство, а до Нижнегорска от Москвы менее двух часов лета. Бизнесмен купил руины завода, переделал бывшие цеха в съемочные павильоны, и теперь Гидрозавод с Нижнегорском живут за счет местной «фабрики грез», куда хлынул поток артистов, операторов, режиссеров, художников и прочих специалистов киноиндустрии. Аборигены держат частные гостиницы, сдают приезжим квартиры, открыли ресторанчики, работают гримерами, костюмерами, осветителями, играют в массовках. Олег Николаев женат на Элле. Супругу он привез из Москвы, о ней все в один голос твердят: тихая, милая, даже слишком воспитанная — если случайно кошке на лапу наступит, долго перед ней извиняется. Элла служит в пиар-отделе «Кинофабрики».