— Не нервничай, — предусмотрительно велел ей Джаррод Бэннинг.

— Простите. Это так заметно? Я всегда сбиваюсь и путаюсь от волнения. Должно быть, потому, что мне всегда помогали с выбором мои родные. А теперь приходится самой. Самой тяжело… — грустно заметила она.

— Повторяю, Молли, не нервничай. Твоей работе ничего не грозит. И я не собираюсь ни покидать компанию, ни отдавать ее на откуп дельцам вроде Олонби.

— Вы знаете его?

— Я знаю, кто он такой, Молли, — мрачным тоном проговорил босс. — Предлагаю на время поставить точку в этом разговоре. Оба мы заслужили немного отдыха. Что скажешь?

— Спасибо, — четко ответила секретарь. — Я и впрямь переволновалась из-за этого разговора.

— А ты знаешь, по уверенному звучанию твоего голоса я бы этого не сказал. Ты хоть и держалась в рамках учтивости, однако дала ему понять свое истинное отношение, — сознательно польстил Джаррод молоденькой подчиненной. — Ты, наверное, проголодалась. Меня всегда расшевеливают подобные ситуации. Хочется жить, действовать, сопротивляться, а для этого необходимо плотно питаться! — призвал он подчиненную и как бы невзначай заметил: — Жаль, я не видел тебя в тот миг, когда ты сказала ему, что завербовать тебя ему не удастся.

— Вроде бы я выразилась иначе… — пробормотала Молли.

— Но ты ведь именно это хотела ему сказать?

— Да, конечно, — тотчас согласилась она.

— Мне всегда нравилось это кафе, — проговорил босс, посмотрев в окно.

— Мне тоже, — привычно поддержала секретарша. — Но если все хорошо, почему тогда мистер Олонби предпринял этот рискованный шаг? — спросила она.

— Вот всегда мне импонировало в тебе это поистине детское простодушие, Молли. Только боюсь, в нашей среде оно скорее во вред, нежели во благо, — неутешительно резюмировал он, но спешно оговорился: — Конечно, я ценю. Но с другими старайся воздерживаться от крайних проявлений откровенности.

Бэннинг собирался отделаться наставлениями, но Молли продолжала смотреть на него выжидающе. Все-таки она задала конкретный вопрос!

— Слухи циркулируют всегда, слухи очень разные, — пространно начал начальник. — Они распространяются, а по мере распространения видоизменяются, пока наконец не приобретают совершенно гипертрофированные формы, способные вогнать в буйство даже самого вменяемого человека… Однако помимо рядовых толков существуют сознательные инсинуации, и, что самое неприятное, есть недоброжелатели, которые эти наветы да наговоры множат, надеясь залучить от этого выгоду. Видишь ли, Молли, жизнь такова, что некоторые ее участники стараются нажиться на несчастьях других людей… А что касается разговора с Дэниелсом, то он стал, что называется, первой ласточкой. До него тоже дошли эти измышления, и потому он был настроен изъять свой капитал из нашей компании, — доверительно сообщил Джаррод и в довершение произнес: — Тяжелые времена и впрямь наступили для всех. Только некоторым, как нам, придется бороться не столько с объективными проявлениями кризиса, сколько с психологическими… И еще неизвестно, что проще.

— Значит, вы по-прежнему преуспеваете? — попыталась уточнить на доступном ей языке Молли.

— Несомненно, — бестрепетно объявил босс. — И кто-то пытается вам навредить…

— Именно так, — кивнул он в поощрение такой понятливости.

— Мистер Олонби?

— Он кукла, кукловод которой намерен оставаться в тени, — в излюбленной своей манере прозорливца изрек Джаррод Бэннинг, но, придвинувшись к ней, заговорщически проговорил, понизив голос: — Молли, наступили непростые времена. Следует отнестись к этому как к решающему сражению, а следовательно, мобилизоваться! Сейчас многие попытаются нажиться за счет других. Поэтому мы должны крепко стоять на ногах. От добра добра не ищут. Мы должны дорожить тем, что у нас есть, поскольку любая рискованная инициатива, скорее всего, аукнется нам наихудшим образом. Мы должны не просто опротестовывать все эти вредоносные слухи, но и красноречиво демонстрировать их несостоятельность, в противном Случае клиенты начнут забирать свои активы и мы потеряем все!

— Насколько это реально? — взволнованная такой откровенностью босса, пыталась мыслить Молли.

— Более чем реально! Более чем…

— Вы можете это предотвратить? — преданно посмотрела она на своего всемогущего начальника сквозь толстые стекла очков.

— Прежде я не задумывался над тем, что у меня могут быть враги, — впервые признался в своем недосмотре безукоризненный мистер Бэннинг. — Я фокусировал свои усилия на том, чтобы преумножать достояние клиентов. И делал это с неизменным успехом, полагая, что для финансиста это самое главное. Наверное, я был в какой-то степени романтиком, отказываясь видеть коварство собратьев по цеху. Сама посуди, — обратился он к ней, как к равной, что было очень приятно. Молли вперила в него и без того верноподданнический взгляд, — ведь если кто-то в своем деле подлинный гений, надлежит учиться у него, а не ставить палки в колеса. Не так ли?

— Безусловно, — оценила секретарь правильность его суждений.

— Однако в этом-то и крылась моя наипервейшая ошибка: видеть в людях существ разумных, нацеленных на реальный и позитивный результат, желающих развиваться и постигать новое, учиться у жизни и себе подобных, а не пакостить по мелочам и уж тем более — в вещах судьбоносных… Но если понадобится, я первый открою все карты! — объявил он. — Поскольку мне нечего скрывать. Все мои инвестиции известны, отчетность ведется исправно, мой бизнес переживет любую проверку на предмет легитимности. Я отвечу на вызов!

— Чем я могу вам помочь, мистер Бэннинг? — выдохнула Молли.

— А что у нас по плану? — деловито осведомился босс, стремительно разделавшись с обедом.

— Две встречи. Обе с клиентами. Они звонили сегодня утром, — ответила Молли и, мгновение поразмыслив, добавила: — Они настаивали на срочном разговоре с вами. Может быть, и до них дошли эти нелепые и отвратительные слухи? — с детской непосредственностью спросила она.

— Может, да, а может, нет. Не исключено, что они хотят именно вложить свои деньги для пущей сохранности, а не забрать их, как хотелось бы нашим недоброжелателям, — сказал он, и наступила полнейшая тишина.

Если бы в этот миг Джаррод разразился хохотом, Молли бы это нисколько не удивило. Но босс был серьезен, даже слишком.

— Кое-что я намерен предпринять, как только мы вернемся в офис, — глухо, без привычной напыщенности проговорил он. — Созвонюсь с определенными людьми своего круга, попрошу, чтобы они по возможности выяснили, кто плодит эти измышления.

Впервые за три года совместной работы Молли показалось, что по ясному и самонадеянному лицу обожаемого босса промелькнула тень нешуточной озабоченности. И. неудивительно, что это случилось именно теперь, когда весь мир рискует сорваться в пропасть. Если бы Джаррод и в этой ситуации продолжал хранить свою козырную безмятежность, она решила бы, что либо он помешан на собственной неуязвимости, либо сам дьявол.