воздух молодого Марса, вливался в легкие. Стремительно наплывали и уносились вдаль рощи кактусообразных деревьев, вздымавших в бирюзовое небо иголки на высоту сотни а то и более метров; заросшие багрового оттенка травой пустоши, густо расчерченные живительной синевой каналов; мелкие и теплые моря, занимавшие не менее трети планеты, неустанно бросали белопенный прибой о берег, ветер качал и гнал в порт парусные корабли, похожие на греческие триремы; человек зависал над многолюдными городами, полными атлантов, машин наземных и летающих, зданий диковинной формы — пирамидоидальных, высотой 20–30 этажей, чем то неуловимым напомнивших землянину одновременно и древнегреческую и египетскую архитектуру. Хорошо продуманная система колодцев и световых окон доставляла свет и свежий воздух до самых дальних уголков зданий. Дэн увидел вблизи аборигенов планеты, очень напоминавших людей, внешние отличия были в росте: 2,5–3 метра и очень широкой грудной клетке.

— Цивилизация Эсмиель процветала. Атланты проникли в тайну атомной энергии, строили межпланетные корабли, — прошелестел бесполый голос, — Дэн увидел взлетающий в море пламени тонкий "карандаш" ракеты, — Это дало возможность приступить к колонизации Земли — второй планеты Солнечной системы, породившей жизнь, — а незадолго до Великой Гибели гениальный физик Ураникус изобрел способ свертывания пространства перед космическим кораблем, что позволило выйти на просторы Галактики. Но золотой век длился недолго. Астероид, массой в несколько миллионов тонн летящий по орбите, грозящей неминуемым столкновением с Эсмиель, обнаружили, когда до катастрофы осталось несколько дней.

Землянин увидел летящую в усыпанном равнодушными звездами космосе бесформенную "картофелину" астероида. Внезапно на его поверхности расцвели немыслимо яркие вспышки. Дэн сморгнул, а на месте монолита астероида прежним маршрутом летели несколько каменных глыб, — Попытка уничтожить астероид провалилась, — произнес компьютер и впервые Дэну показалось, что в голосе мелькнули эмоции. Космические корабли подняли на орбиту немногим больше тысячи счастливчиков, остальные спрятались в подземных сооружениях или ожидали неизбежного, положившись на волю богов, в храмах.

Человек снова очутился на орбите планеты.

— Прошло шесть суток с момент обнаружения астероида, — прошелестел искусственный интеллект.

Дэн увидел, как несколько десятков посланцев космоса огненными стрелами прочертили синеву небес и вонзились, пробив толстую кору, в планету.

За считанные секунды черно-серыми копьями, вбитыми в тело несчастной жертвы, поднялись на высоту более 50 километров титанические "башни" из дыма и вулканического пепла. Он увидел, как планета затряслась в приступе Паркинсона невиданной мощи — 10–12 бальных землетрясениях. Рушились, складывались, словно фанерные, пережившие века жилые пирамиды, погребая под каменными обломками десятки миллионов атлантов.

Но самое страшное было не в этом. Гравитация на Марсе невелика — сорок процентов от земной, а первая космическая скорость, позволяющая выйти на орбиту всего 3,55 км/с. Одновременный удар по планете множества каменных глыб выбросил в космос гигантские объемы атмосферы, давление на поверхности в единый миг уменьшилось в сто раз. Никто не ожидал таких последствий астероидной бомбардировки и в первые несколько минут Великой Гибели задохнулись сотни миллионов и погибла большая часть биосферы планеты, уцелела мизерная часть населения, укрывшаяся в немногочисленных убежищах с запасами воздуха.

В сейсмически активных зонах пробудились десятки вулканов, заплевались огненной лавой, подняли в сумрачное небо адски-черные хвосты, добавив в остатки атмосферы новые миллионы тонн пепла и пыли.

Часть осколков вонзилась в мелкие марсианские моря, выплеснув в небеса воду. К далеким берегам островов и континентов со скоростью курьерского поезда помчались титанической высоты цунами. Через несколько часов на побережья с низким гулом нахлынула вздымающаяся в небо волна, смыв развалины прибрежных городов и оставив после себя чудовищную мешанину из строительных обломков, миллионов трупов животных и атлантов и, искореженных остатков автомобилей и пушпаков (летательные реактивные аппараты с возможность винтокрылого полета)

К концу первого дня Великой Гибели толстое покрывало грязно-серых туч пепла плотно закрыло небо, на несколько столетий закрыв поверхность от солнца. Наступивший мрак принес резкое похолодание, и с каждым днем температура падала все ниже. Первыми превратились в лед небольшие озера и реки, экваториальные моря, аккумулировавшие огромные запасы тепла, сопротивлялись морозу почти год. Из-за того, что толстый слой атмосферы, словно одеялом прикрывавший жизнь от космических лучей, исчез, радиация выжгла все, что уцелело после землетрясений и потери атмосферы. По Марсу загуляли чудовищной силы ветры. Словно наждаком обдирали поверхность, засыпали пеплом и песком заросшие багровой травой пустоши, они выли, стенали между мертвыми деревьями — кактусами, словно оплакивая погибшую жизнь. Высшие формы с поверхности полностью исчезли, лишь в глубинах планеты и у подземных источников тепла сохранились простейшие. Марс стремительно превращался в ту безжизненную, усыпанную осколками камней пустыню цвета крови, какой ее знал человек Земли.

Через семь дней после катастрофы, когда планета перестала дрожать в пароксизме марсотрясений, в жиденькую атмосферу вошло девять шаттлов, через час над уцелевшими космодромами планеты послышался грозный рев тормозных двигателей. Целью экспедиции было выяснить масштабы разрушений и спасти уцелевших. На орбите их ждали на скорую руку сооруженные орбитальными заводами герметичные жилые отсеки на несколько тысяч атлантов. Когда экипажи и добровольцы-спасатели вышли наружу, они не узнали планету. Под толстым слоем грязно-серых туч царил полумрак и мороз. Лишь кое-где на горизонте сверкал раскаленной магмой, выбрасываемой в атмосферу на огромные расстояния, вулканы. И смерть везде. Трупы животных и атлантов: и под обломками некогда величественных городов и под погибшими, изломанными деревьями. Вначале это шокировало, предлагали достойно похоронить погибших, но как это сделать, когда на поверхности и в заваленных убежищах сотни миллионов тел?

Спасатели, пытаясь найти уцелевших в убежищах атлантов, трудились самоотверженно, не считаясь с временем и собственными силами, по 14–15 часов в сутки, но выживших было мало. Страшно мало. Особенно впечатлил членов спасательной экспедиции случай, произошедший в конце второй десятидневки.

Из громового копья Оземона вырвалась ослепительно-яркая молния, ударила в центр гранитной плиты, закрывавшую вход в небольшое убежище. С раскатистым грохотом плита рассыпалась щебнем и песком, а атлант устало вздохнул и опустил оружие, уперся тупым концом копья о мертвую землю. Скорее всего внутри он встретит только труппы, но пока существует надежда на чудо, он будет работать! Несколько минут наблюдал как механические слуги разгребают остатки плиты в стороны. Под светом фонаря, горевшего в прозрачном пузыре, изолирующем вход от ставшего ядовитым воздуха Эсмиель, сверкнул металл двери. Оземон поднес к ней наконечник копья, электрическая дуга вгрызлась в толстый металл, прогрызая, проплавляя. Еще через полчаса атлант переступил порог. Мертвящую тишину, какая не бывает в здании, где есть живые, нарушали только тихие шаги Оземона; мигающий красный свет аварийного освещения на миг выхватывал из чернильной тьмы раскрытые двери отсеков и следы поспешного бегства: опрокинутая на пол трехногая табуретка, забытая сумка… разбитая